Она абсолютно точно знала, к чему он клонит, но не собиралась приходить на помощь.

– Никогда не знаешь, что будет завтра, – заметила она.

Могамбо басисто кашлянул.

– Я хотел бы попросить о любезности.

– Смотря о какой.

– Дайте мне знать, если действительно обнаружите там что-то. Я пробуду здесь еще пару недель.

Было очевидно, чем все это должно закончиться. Да, мы заполучили инопланетный передатчик! Могамбо галопом бы вырвался на сцену и стяжал всю славу. Джордж никогда не узнал бы, откуда свалилась такая неприятность.

– Я вряд ли смогу сделать это, профессор.

Похоже, его это задело.

– Хатч, почему нет?

– Согласно контракту мистер Хокельман контролирует все сообщения. – Это не совсем соответствовало истине, но так вполне могло бы быть. – Я при всем желании не смогу выполнить вашу просьбу.

– Хатч, это для меня очень важно. Послушай, честно говоря, я обязательно полетел бы туда с тобой, если мог. Но это просто невозможно. Я завален работой. И не могу бросить ее. Сама понимаешь. Сколько надо добираться отсюда туда? Неделю?

– Примерно.

Могамбо изобразил страдание.

– Сейчас я просто не властен над ситуацией. – Он коснулся выключателей; вспыхнули верхние лампы, заливая комнату светом. – Но мне это необходимо, Хатч. Я рассматривал бы это как личное одолжение. И по достоинству оценил бы, если бы ты ухитрилась… – Хатч открыла было рот, но он вытянул руку. – Сделай это для меня, а я подумаю, как тебя вознаградить. У меня есть связи. Уверен, что ты не хочешь убить остаток жизни, болтаясь туда-сюда между Солнечной системой и станцией «Аутпост».

Она медленно поднялась и поставила полупустой стакан на край стола.

– Я передам вашу просьбу, профессор. Джордж наверняка пойдет вам навстречу.

Тор знал, что она прилетает.

Четыре года назад он провел с Хатч несколько вечеров. Пара походов в театр, пара обедов, как-то вечером – выпивка в ресторане «У Кессиди», на самом верху, откуда видны Потомак и Молл. Прогулка вдоль реки. Поездка на лошадях в субботний полдень через парк Рок-Крик. А потом однажды в среду вечером (был конец ноября) она заявила, что они больше не увидятся. Что как ни жаль – она надеется, что его это не слишком расстроит, – ей вновь придется лететь в какую-то точку вселенной, название которой ему не выговорить, в тот идиотский мир, где полчища ноков истребляли друг друга на войне, которая, вероятно, тянулась вечно.

– Я не часто возвращаюсь в Арлингтон, Тор, – объяснила она.

Он знал, что так будет. Он не представлял подробностей, но что-то в ее поведении все время подсказывало ему, что все это временно, и наступит день, когда он придет сюда в очередной раз уже один. Разумеется, он не сознался ей ни в чем – трудно сказать почему; напуганный тем, что это только оттолкнет ее еще больше? Поэтому он попросил счет, оплатил его, сказал: «Жалко, что все кончилось вот так», и ушел. А она осталась.

В то время его звали Тор Виндерваль – такое имя он получил при рождении и изменил по совету директора Художественной выставки в Джорджтауне. «Виндерваль звучит как-то надуманно, – заметил тот. – И очень трудно запоминается. Не очень подходит для занятий коммерцией».

С тех пор он не видел Хатч.

Он несколько раз порывался отправить ей сообщение. «Хатч, я по-прежнему здесь», или «Хатч, почему бы нам не сделать еще одну попытку, когда ты вернешься?», или «Хатч, Присцилла, я люблю тебя».