- Привет, Жень, - улыбнулась она. – Сколько зим! Куда исчезла?

- Я исчезла? Это до тебя не достучаться. Телефон недоступен, контактик мертвый.

- Да как-то так получилось. Уезжала, работала. И всякое такое…

- Внук? – кивнула я на коляску, лихорадочно вспоминая, сколько лет Янке и ее сыну. Она была моложе меня, но родила рано, вполне могла уже стать бабушкой. Хотя коляска сидячая, не грудной младенец.

- Дочка, - рассмеялась Янка. – Верочка. В октябре годик исполнился.

- Значит, все-таки вышла замуж? – я помнила, что у нее был какой-то постоянный мужчина, но она не выходила за него из-за сложностей с сыном. – Илья, да?

- Ой, нет. Вышла, но за другого. Слушай, а ты торопишься? А то пойдем ко мне, посидим, поболтаем? Я же тут рядом. Дом все никак достроить не можем. В Озерках, кстати. Будем соседями.

У Янки я никогда не была, поэтому согласилась не без любопытства. Жила она в огромной двушке, не слишком уютной – бич старых домов. Комнаты в тридцать-сорок квадратов и потолки три с лишним метра. Красиво, но как-то… на любителя, одним словом.

Распаковав такую же рыжую, как она сама, девчонку из миллиона одежек и поменяв подгузник, Янка запихнула ее в манеж к игрушкам.

- Пойдем на кухню.

Не успели мы устроиться за столом с чашками кофе, как открылась дверь в прихожей, и оттуда прилетело подростковым баском:

- Мумс, я пришел!

В кухню заглянул высоченный, наверно, под метр девяносто, широкоплечий блондин, настоящий богатырь, а за ним протиснулся мордатый кот. Парень поздоровался и полез в холодильник, а кот принялся отираться вокруг его ног.

- Алекс, а обедать? – возмутилась Янка.

- Попозже, - отмахнулся тот, сделал бутерброд и бросил кусок ветчины коту в миску. – Пойду Верунчика потискаю.

Из комнаты раздался счастливый младенческий смех, сопровождаемый неразборчивым бормотанием.

- Вот у меня нянька, - Янка отпихнула ногой кота, быстро подобравшего угощение и теперь выглядывающего, чем бы еще поживиться. – Борис, а ну брысь отсюда! Алекс сестру обожает. Представляешь, он ведь в медицинской гимназии учится. Сначала нацелился на медицину катастроф, а как Верка родилась, передумал. Будет в педиатричку поступать.

Когда мы виделись в последний раз, больше двух лет назад, она была такая скучная, погасшая, а сейчас расцвела, помолодела. Без слов ясно, что у нее все хорошо. И стало вдруг отчаянно завидно.

Еще неделю назад я была уверена, что все у меня прекрасно. Любимое дело, приносящее неплохой доход, дочка – умница-красавица, родители живы и относительно здоровы. Квартира, машина, дача. Личная жизнь… Тогда почему внезапно так горько и одиноко? Сижу, как пенек, со своими книжками, никого рядом. Личная жизнь? Да нет, это просто три мужика, чтобы иногда потрындеть и потрахаться, только и всего.

Стоп-стоп, сказала я себе. Это минутная слабость. Меня такая жизнь вполне устраивает. Замужем я была, аж два раза, больше не хочу. Да и кто выдержит рядом писательницу? Пишущая мать – горе в семье. Зато сама себе хозяйка.

От Янки я вышла уже в сумерках. Полезла в карман за перчатками и наткнулась на жесткую глянцевую бумажку. Вытащила, развернула, скользнула рассеянным взглядом, скомкала, оглядываясь в поисках урны, но спохватилась и развернула снова: глаз зацепился за знакомое слово, а мозг среагировал не сразу.

Название ночного клуба ничего мне не сказало, а вот рок-группу «Ежемухи», которая завтра давала там концерт, я хорошо знала. Андрей играл в ней на бас-гитаре. В бытность замужем за Захаром с какой только богемой я не познакомилась. И Андрей, и Витька остались мне в наследство от тех времен.