– Не называй меня так! – буркнула она устало.

– Сучкой? – удивился Алексей, ущипнув Нелли за татуированную бабочку. – А кто же ты, честная женщина?

– Оставь ее, она все отработала, – вступился за нее Сергей.

– Думаешь? – усомнился Алексей. Впрочем, коньяк давно закончился, все устали, и какое-то опустошение овладело ими. Нелли хотела, чтобы мужчины ушли, а те уже не так сильно хотели ее. Ночь кончилась, наступал новый день. После бессонной ночи будет трудно работать. Алексей решил было сказаться больным и остаться дома, с женой. Сергей вызвал такси, поцеловал Нелли в апатичный ко всему красный рот и пообещал скоро позвонить.

Пусть бы лучше сдох. Никогда еще в своей жизни красотка Нелли не чувствовала себя такой дешевкой. Никакие деньги не окупят этого сосущего чувства пустоты и никчемности. К утру Нелли возненавидела Сергея за то, что он сделал с нею, и за сто тысяч рублей возненавидела его тоже. Но особенно она возненавидела его за то, что ему точно, стопроцентно и без вариантов совершенно на нее наплевать. Никогда он не чувствовал к ней ничего, кроме простого, животного желания трахнуть.

Никто ни к кому ничего другого не чувствует. Все хотят либо трахнуть, либо обобрать. Либо сделать то и другое. И всем на всех наплевать. Даже этой сучке Аринке, которая наверняка сейчас занимается тем же, только за совершенно другие деньги.

Белоснежка чертова.

Одно дело – заляпанный спермой диван в дешевой однушке на пятом этаже хрущевки. Другое – фотопортреты в галереях Лондона и красные ковровые дорожки. За такие перспективы не жаль и кусочка души.

Нелли хотела было пойти в душ, но сил не было. Разгром в квартире лишь дополнял чувство внутреннего опустошения. Она в полном изнеможении валялась на диване и без всякого интереса переключала каналы телевизора – там то Малышева говорила что-то про лечение простатита, то радостная девушка-ведущая бросалась деньгами в какой-то неизвестной стране, покупая полет на вертолете. Еще немного пьяная, вернее, хмельная, Нелли почти уснула, когда раздался звонок в дверь.

Один звонок, второй, третий.

Нелли накрыла голову подушкой и попыталась отключиться, но тот, кто стоял там, с той стороны, не унимался, словно знал, что она тут одна и сходит с ума от громких звуков.

Может, это они вернулись? Парни хотят большего? Только не это!

Нелли не на шутку перепугалась. Вскочив, она растерянно огляделась, лихорадочно соображая, куда можно спрятать деньги. Это – первое. Второе – как выпроводить их, чтобы они поняли, что ничего больше им не светит. Никогда.

Во всяком случае, не так и не скоро.

«Господи, о чем я?!» Нелли замотала головой и бессильно чертыхнулась. Нет, конечно, она не станет больше этим заниматься. Но деньги… Береженого бог бережет. Нелли сунула пачку купюр за вытяжку на кухне и огляделась. Одеваться не стала, просто накинула длинный шелковый халат поверх голого тела. Звонки не прекращались, хотя и стали реже. Кто-то по ту сторону двери прислушивался и снова нажимал на кнопку. Нелли уже подготовила отповедь для Сергея, а также на всякий случай баллончик с лаком для волос – для особенно непонятливых. Но, добравшись до входной двери и открыв ее, она не поверила своим глазам.

На пороге стоял Максим Коршунов.

Поношенная рубашка из грубой ткани цвета хаки, рукава небрежно закатаны, горловина расстегнута. Он стоит, опершись локтем на светло-зеленую стену, и трезвонит в квартиру. Сумасшествие. Выцветшие за лето каштановые волосы отросли, взлохмаченная челка перекрывает острый взгляд серых глаз. Он устал, он небрит, он бледен.