– Согласно моим сведениям, нет, – спокойно заметил он.

– У тебя устаревшие сведения, – жестко отрезала Джен. – Ты не на мне женился, а на девушке с моим телом. Я никаких обещаний тебе не давала, и ты мне тоже ничего не обещал. Ты – сын моих друзей, и никаких отношений, кроме дружеских, между нами быть не может.

– Мы не можем развестись, мы женаты по обряду Алтаря Имени…

– Мы можем сделать вид, что ничего не было, – возразила Джен, не дав Матвею договорить. С каждым ее словом он все сильнее и сильнее мрачнел. – Будем жить так, будто не женаты. Никто никому ничего не должен.

– Не должен? – прошипел зло Матвей. И, глядя на то, как мрачнеет его лицо, Кристина и Леся насторожились, еще прекрасно помня, какие скандалы закатывал Покровский своей прошлой жене, когда она выводила его из себя.

– Да, ты можешь жить так, будто не женат. И я буду…

– Ты мне должна! Ты моя жена! – взревел Покровский, подскакивая на ноги.

– Нет, я тебе не жена, – настаивала на своем Джен.

– К Рею решила уйти?! – заорал Матвей.

– Думай, что говоришь! – Джен тоже подскочила на ноги и попыталась снять обручальное кольцо.

– Не пытайся! Только я могу его снять.

– Снимай! – потребовала девушка, протягивая ему свою руку.

– Не буду!

– А я буду, – заявила девушка и схватила его за руку, с легкостью сдергивая с пальца кольцо, в которое за секунды втянулись все нити-щупальца, и оно погасло. Матвей попробовал ее оттолкнуть, не желая лишаться кольца, но Джен действовала быстро, и вскоре уже символа их брака на руке Матвея не было. – Я освобождаю тебя от всех обязательств.

– Отдай мое кольцо!

– Забирай. – Она протянула ему собственную руку, предлагая снять её обручальное кольцо. Но Матвей лишь отшвырнул ее кисть от себя.

– Не пожалей об этом, солнышко, – прошипел он, развернулся и вышел из кухни, сбивая на своем пути Никиту.

***

Матвей был зол. Очень зол. Его разве что не трясло от злости, которую он пытался обуздать, мечась из одного угла комнаты в другой. Вроде бы пытался одеться к рабочему дню, а на самом дне разбрасывал вещи и бубнил себе под нос:

– Никто никому ничего не должен – придумала, тоже мне! Какой бред! Я ради нее пожертвовал своей размеренной жизнью, женой, к которой привык, поставил под угрозу безопасность отца и своего мира, а она… – Покровский раздраженно отбросил рубашку и поднес к глазам руку. – Черт! Кольцо! Джей, ты идиот!

Он снова вернулся к шкафу и принялся рыться в собственных рубашках, по которым было видно, что недавно в них кто-то копался. Все лежало не на месте.

– Чертова Лиса! Чертовы Стихии! – прорычал Покровский, выуживая, наконец, первую попавшуюся рубашку и начиная одеваться. – Блин, почему я не снял это кольцо?!

Матвей сообразил, что сам лишился возможности отслеживать настроение и чувства Джен по отношению к нему, а ей оставил эту привилегию, только сейчас. И, конечно, такое неравное положение вещей ему не понравилось. Не хотелось становиться слабым перед девушкой, которая его не просто отвергла, но еще и унизила. А именно так он чувствовал себя, когда она вместо того, чтобы поговорить с глазу на глаз, опозорила его перед всей семьей.

Он даже возразить ей не смог! А ведь если бы это была Дарэна, он бы точно вышел из этой ситуации победителем, а в итоге последнее слово осталось за ней.

– Прогнуть меня решила? – продолжал рычать Матвей, накидывая пиджак, а следом надевая галстук. – Не жена она мне… ага, как же! К папочке обратно захотела? Да зачем ты ему теперь нужна? У него таких, как ты, целая армия наберется. Не может он все еще тебя любить! Не может! – убеждал себя Покровский, но в душе не верил ни одному своему слову, отчего злился все сильнее, а галстук завязывался все хуже. В конце концов Матвей отбросил его на кровать. – Чертова удавка! – И подошел к зеркалу, поправляя воротник и пытаясь пригладить волосы, которые взлохматил еще больше, чем после сна, в порыве гнева. – Вырядилась с самого утра! Дарэна вот так не одевалась! Куда она собралась вообще? – поинтересовался он у своего отражения и замер, глядя на свой костюм, предназначавшийся для офиса, нерешительно. Может, тоже стоило надеть костюм Защитника? Он ведь не отпустит Стихий гулять одних?