– Ты Матвей, который сын Димы?

– Ну, – подтвердил Покровский, слыша, как к ним кто-то приближается по коридору.

– А такое чувство, что Андрея, – себе под нос пробормотала Джен, но Матвей не торопился ее переубеждать. И не только потому, что в комнату вошли Фера и Никита.

– Я тебя, что ли, голой не видел? – послышался голос мужчины еще в коридоре.

– Что ты орешь? – возмутилась девушка.

– Я не понимаю, почему ты разозлилась. Я, между прочим, врач, я каждый день по несколько голых тел вижу.

– Фу! Нашел чем хвастаться!

– Куда ты бежишь?

– Есть хочу, – ответила Фера, не столько бегущая на встречу с холодильником, сколько спасающаяся от преследователя с неприятным разговором.

– Как себя чувствуешь? – поинтересовался Муранов, не отставая от нее ни на шаг.

– Нормально, – бросила она и вбежала в кухню, заставив Покровского и Струницкую прервать знакомство. – Привет! Как дела?

Джен почувствовала себя неуютно под взглядом подруги, но поприветствовала ее, как и Матвей. Никита в кухню прошел молча и налил себе и Фере по кружке чая. Аквилева тем временем села рядом с подругой, и тут же ее внимание привлек магнит, который они с Лисой вчера нашли на холодильнике.

– Знакомьтесь. Фера, это Матвей, сын Димы. А это Фера, она…

– Я знаю, – прервал речь Джен Покровский. – Я читал твой Дневник.

– Что ты делал? – севшим голосом поинтересовалась Джен, кольцо Матвея вновь полыхнуло жарким огнем, заставляя Покровского удивленно посмотреть на доказательство злости девушки.

А Джен между тем представила, сколько компромата на себя успела записать. Там было и недовольство Лианой, и признания в любви к Диме, и описание того, что она встречалась сразу и с Покровским, и с принцем третьего мира, и ее страдания по Андрею, и… и очень-очень много всего, чего нельзя было читать ни в коем случае! Особенно сыну Димы и Лианы!

Позор!

– Пока вас спасали, нужно было разузнать вашу настоящую историю, – попробовал оправдаться Матвей, но кольцо продолжало вспыхивать, выдавая и без того очевидные эмоции Джен, глаза которой метали похожие огненные молнии в его сторону.

Любви с первого взгляда не сложилось, зато недовольство друг другом – легко.

Знакомство Матвея и Феры протекало намного легче, чем Матвея и Джен. Возможно, это было вызвано тем, что оба не желали продолжать разговор со своими половинками. Но вот если Джен испытывала те же чувства, то Никиту непринужденная болтовня Покровского и Аквилевой напрягала. Но не успел он снова завести разговор о том, чтобы покинуть дом, как в кухню со злым топотом ворвалась Лиса, а за ней вошла и Лана с заплаканными глазами.

Белянина выглядела не лучше Покровской, вот только в отличие от нее глаза Лисы горели. То ли гневом, то ли ненавистью, а то ли еще какой другой негативной эмоцией.

Увидев всех собравшихся, блондинка тут же направилась к Матвею, выдавив из себя практически доброжелательную улыбку. Вот только глаза ее продолжали оставаться все такими же ледяными.

– Привет! Алена Белянина, самая очаровательная девушка в мире, – представилась она, а то, что Муранов от ее приветствия закашлялся, не позволило Покровскому безоговорочно поверить в правдивость сказанного. Ну еще и сказалось то, что он уже видел повзрослевшую Белянину и от молодой не ждал ничего хорошего.

– Приятно познакомиться, – усмехнулся Матвей, следя за тем, как решительная, с красными глазами, но не теряющая своего очарования Белянина садится напротив него, по другую руку от Джен. А вот Струницкая озадаченно переводила взгляд с него на Лису, не понимая, почему к ней он отнесся холодно, а Беляниной улыбается.