Пока Лана бесплодно отшвыривала Эда из стороны в сторону, а Лиса поднимала волны в бассейне, Фера единственная пыталась сосредоточиться на новой силе и голосе Белянина в голове, который, плюнув на бесполезные попытки докричаться до Беляниной и Покровской, сосредоточил свое внимание на Аквилевой.

«Саша, я пытаюсь вырастить в нем дерево. У меня не получается», – Фера единственная ответила на подсказки Белянина, но заставила его поморщиться от обращения.

«Что именно ты представляешь?»

«Как росток прорастает, как крепнет ствол, как распускаются листья», – по мере того, как Фера описывала свои мысли, около Белянина начала прорастать небольшая рощица, заставив того и всех приспешников Волынской в срочном порядке покинуть навес.

«А теперь представь, как ветви твоего дерева разрывают его плоть, органы, как ствол прорастает из его шеи, отрубая голову. Но на этот раз представляй его, а не меня!» – прикрикнул он, когда заметил около ботинка еще один росток, и отскочил в сторону.

Легко сказать «представь», а вот выполнить и нафантазировать такую жуть для Феры было непросто. Стоило только начать рисовать в воображении подобное, как к горлу подкатывала тошнота, а стоило судорожно сглотнуть, как Дэн отступал в сторону от пробивающегося ростка, и приходилось начинать все заново и при этом еще умудряться отбивать нападения.

Под конец такого смертельного танца от сосредоточенности и представления жутких картин в мельчайших подробностях у Феры разболелась голова, перед глазами начало все расплываться, а тошнить стало все отчетливее. Покачнувшись при следующем шаге назад, девушка чуть не упала, перед глазами тут же возникла справка, которую ей передал вчера Никита, и она неосознанно обхватила себя руками за живот, коротко вскрикнув. Но устоять ей удалось, испуг тут же отошел, а ее собственный крик вдруг перерос в крик Дэна, который застыл напротив, схватившись за правую ногу.

«Продолжай! Ты его прорастила! Направь в его ствол силу! Ну же!» – возликовал Белянин, а вместе с ним вся арена.

Фера же с ужасом только глянула на растрескавшуюся плоть ноги, из бедра которой торчала уродливая палка, и ее все-таки вырвало. На глазах у всей толпы.

«Да блин!» – простонал Белянин, качая головой, трибуны продолжали ему вторить разочарованным стоном.

Первой успешно проявила свою новую силу все-таки Лана, на которую Мастер прекратил возлагать хоть какие-то надежды. Отбросив в очередной раз противника в сторону, она вытащила из-за пояса странное приспособление, напоминающее бумеранг с острыми краями, и запустила его в воздух. Следом последовали еще три таких бумеранга. Два первых Эд отбил, но третий врезался в его шею с боку, пропоров кожу, но не нанеся серьезного вреда. Поземник схватился за рану, а четвертый «бумеранг» воткнулся в живот. Два первых тем временем Лана вернула назад с помощью привычной для нее силы перемещения предметов и снова направила на Эдана, но он их отбил четвертым, вырвав его из плоти, и запустил оружие Покровской в нее же, залечивая раны на бегу.

В Лану ударила холодная волна, отбросив назад, а следом устремились осколки льда. Покровская закрыла лицо рукой, понимая, что уже не успеет взлететь или уклониться от такого града острых льдинок.

«Ты Воздух. Ты бестелесна!» – услышала она голос Белянина, и в первый раз за всю битву неосознанно применила не свою привычную силу. Она растворилась в воздухе, она была одновременно везде и нигде и словно видела арену со стороны. Вот осколки пролетают мимо нее и врезаются в Кару, которая, потеряв противника, решила помочь Эду и подкрадывалась к Лане со спины. Осколки изрешетили ее, врезаясь в тело, вызвав крик поземницы и одобрительный шум со стороны толпы. Эд стал оглядываться, не понимая, где находится Покровская, а Лана тем временем заметила Лису, мечущуюся и стороны в сторону в бассейне.