Макель стоял в ложе – неуклюжей пристройке вдоль одной из стен. После смерти отца он установил на сцене тяжелый красный занавес, чтобы скрыть от публики стол с лотами, так что теперь зал торгов походил не на склад, а на лудский театр. Для Макеля вся жизнь была одним большим шоу.

Места в ложе он приберегал для самых ценных клиентов, которым не пристало сидеть среди грязных простолюдинов. Вот и теперь он провожал туда девушку в бархатном платье и синей шляпке, протянув ей руку и почтительно приподняв котелок. Мне стало тошно при виде обожания на ее лице. Макель посмотрел в мою сторону, и я быстро отвернулась, чтобы он не заметил, как я вспыхнула от ревности.

– Подвинься, – сказал Кирин, ткнув меня локтем под ребра. – Сначала мои лоты.

Я с радостью уступила ему место: от Кирина с его зловонным дыханием лучше держаться футах в десяти. Его светло-русые волосы торчали во все стороны, будто он пытался уложить их по последнему писку лудской моды. Выглядело нелепо. Мы, карманники, одевались просто – чтобы не выбиваться из толпы.

– До сих пор наручными часами занимаешься? – спросила я. Стать хорошим вором Кирину мешал высокий рост, скрыть который было невозможно. Но, надо признать, пальцы у него были ловкие и с любой застежкой справлялись в считаные секунды. – Сколько ты так уже? Лет пять?

– Захлопнись, Киралия, – огрызнулся он.

Я пожала плечами и заправила за ухо прядку волос.

– Не расстраивайся. Годик-другой, и тебе начнут доверять задания посложнее. Видишь, что у меня тут? – Я потрясла у него под носом браслетом с новой подвеской – знаком продвижения по службе. – Разгляди хорошенько. Может, вдохновишься.

На кожаном браслете Кирина одиноко болтались две подвески, а на моем уже не хватало места. Мать с отцом говорили, что мореплавание у меня в крови. Видели бы они, как я снимаю сумку прямо с плеча какой-нибудь дамы или очки с носа ничего не подозревающего старика! У меня в крови воровство.

– Не нужно мне такого вдохновения, – сказал Кирин, отталкивая мою руку. – Не все мы готовы на коленях обслуживать Макеля.

– Я не делаю ничего, кроме своей работы!

Я бессознательно сжала руку в кулак и замахнулась, но Кирин и глазом не моргнул.

– Ну да. Мы, по-твоему, слепые? – Он кивнул на других членов шайки, с интересом наблюдавших за перепалкой у него из-за спины. – Тебе достаются все лучшие задания.

– Потому что я лучше всех!

– Лучше всех работаешь ртом.

Я уже готова была кинуться на него с кулаками, но мое запястье схватила рука, от ногтей до костяшек увешанная перстнями.

– Что здесь происходит? – спросил Макель, переводя взгляд с одного лица на другое. Уголок его рта приподнялся.

– Ничего, – процедила я сквозь зубы. Мне не хотелось обсуждать эти слухи, пока мы с Макелем не расставим все точки над «i». – Кирин рассказывал о своем последнем трофее – восхитительных часиках из Лудии. – Я сладко улыбнулась. – Правда, Кирин?

– Неужели? – усмехнулся Макель и пошлепал меня по щеке. – Милая… – Шлеп! – Маленькая… – Шлеп! – Кира. – Шлеп!

Я вырвалась и отступила назад. Все это время Кирин, скотина такая, за нами наблюдал. Бывало, мы с Макелем засиживались у него в кабинете допоздна, обсуждая будущее Аукционного Дома, но между нами никогда ничего не было. Пару раз мы балансировали на грани чего-то большего, во всяком случае так мне казалось, но за последний год он, похоже, потерял ко мне интерес.

– Что я вам всегда говорю? – Голос у Макеля был властный, но приятный. Его взгляд по очереди задержался на каждом из нас.

– Не оставляйте товары без присмотра, – хором ответили мы.