– А как же у больших есть журнал «Крокодил»? И очень даже интересный.

– Можно мне? – Катя подняла руку.

– Говори, Катюша.

– Я вот что думаю, – медленно сказала Катя, склонив голову набок и накручивая, по обыкновению, кончик косы на палец. – «Кузнечик» – хорошее название. Только оно подходит для веселого журнала, а не для газеты. Ведь тут мы будем писать и про школьные дела, и про учебу, и про все самое главное. А вот если бы в конце газеты у нас был такой отдел – смешной, с разными шутками и карикатурами, вроде приложения, – его хорошо было бы назвать «Кузнечик».

– Верно, – согласилась Оля. – Давайте так и сделаем. Запиши, Лена.

Лена аккуратно записала:

«Кузнечик» – веселый отдел».

Но тут с места поднялась Настя.

– Что ж это получается? – сказала она, разводя руками.

И Оля невольно улыбнулась. Точно так же говорит и разводит руками их бабушка.

– Что же это получается? Для приложения название есть, а для газеты нету.

– Не все сразу, – суховато ответила Оля, но лицо у нее сделалось озабоченным. Она привыкла прислушиваться к тому, что говорит ее маленькая сестренка. Да и не она одна. Все в семье Егоровых знали, что десятилетняя Настенька – рассудительный, серьезный человек. Даром слова не скажет. А уж что скажет, то и сделает.

«На меньшую нашу, – говорила часто бабушка, – как на каменную гору положиться можно».

Оля иной раз даже подшучивала над сестрой: «Ну ты, каменная гора!»

Но в душе она знала, что в Настеньке есть что-то, чего в ней самой не хватает: спокойная неторопливость, уменье не заботиться слишком о том, что подумают и скажут о ней другие, и какая-то, редкая даже для взрослых, проницательность. Сама Оля каждый год увлекалась новой подругой, без конца рассказывала о ней, расхваливала на все лады. Дома только и слышали: «Тося, Тося, Тося» или «Зиночка, Зиночка, Зиночка»…

А Настя, бывало, посмотрит и сразу скажет: «Эта твоя черненькая – умная и простая. А та – с локонами – просто фасон держит».

«Да она же не завивается! – с раздражением говорит Оля. – У нее от природы волосы красивые».

Настя только пожимает плечами:

«А я и не говорю, что она завивается. Я только говорю, что тебе с ней скоро надоест».

И в самом деле, через месяц Оле уже не о чем было говорить с кудрявой красавицей.

Зная все это – может быть, даже не столько зная, сколько чувствуя, – Оля во время собрания искоса поглядывала на младшую сестру. Не то чтобы она искала у нее одобрения, но по ее лицу, словно по барометру, следила за тем, все ли в порядке. Ведь и теперь она была, пожалуй, права, Настенька. Сначала надо сделать главное дело, а потом заботиться о приложениях и прибавлениях.

– Ну, девочки, кто еще хочет сказать?

Лена Ипполитова положила на полочку мел и, вытирая пальцы, задумчиво сказала:

– Отчего это так получается, что все самые хорошие названия уже придуманы? Вот я хотела предложить «Дружные ребята», потому что наш класс не очень-то дружный, а было бы хорошо, если бы мы крепче дружили. Да вот и такое название уже есть.

Стелла Кузьминская насмешливо фыркнула и отвернулась к окну.

Этот смешок почему-то ужасно задел Олю. С самого начала собрания она следила за Стеллой. Ей хотелось знать, как будет вести себя эта девочка, прекрасная ученица, пятерочница, которую она, Оля, довольно-таки опрометчиво выдвинула в председатели совета отряда.

За все время Стелла не предложила ни одного названия. Только однажды она вставила свое словцо: напомнила, что журнал с названием «Звезда» уже есть. Зато каждое предложение ее подруг вызывало легкую усмешку на ее красивом личике. Она слегка пожимала плечами, морщилась, презрительно выпячивала нижнюю губу.