– Я хочу извиниться, если я невольно поставил вас в сомнительное положение…

– Ничего, я не в претензии, – искренне ответила я.

Грант, словно избегая смотреть на меня, кивнул, закатал другой рукав и поднялся на ноги.

– Благодарю за честность.

Я тоже встала.

– Пожалуйста.

Возникла странная неловкость – я отчетливо чувствовала, как моему телу нравится быть близко к Гранту. Стоило ему оказаться рядом, как я кожей чувствовала непонятное электрическое напряжение в воздухе. Неужели и Грант ощущает нечто подобное? Но после недавнего совещания подобные мысли были крайне неуместны.

– Ну, до следующего собрания.

Грант кивнул. Казалось, ему хотелось отпускать меня не больше, чем мне хотелось уходить. Тем не менее я пошла к дверям, но, сделав несколько шагов, передумала. Раз уж я высказалась начистоту, пусть и он позволит себе маленькую откровенность.

– Могу я вас кое о чем спросить? – начала я.

– А конкретно?

– Вы придумали женскую комиссию, пока разговаривали со мной по телефону, или этот проект уже находился в разработке?

Грант приподнял бровь.

– А вы от скромности не умрете, Айрленд. Президент многонациональной компании на ходу придумывает актуальнейшую инициативу, лишь чтобы провести немного времени с вами?

Я почувствовала, что краснею, и смущенно засмеялась.

– Да, это было бы невероятно.

Грант шагнул ко мне.

– И крайне неприлично, не правда ли?

Я могла поклясться, что в его глазах мелькнули смешливые огоньки! Что-то воображение у меня сегодня разыгралось… Надо уходить, и побыстрее.

– Безусловно. – Я встряхнула головой. – Ну, мне пора возвращаться к работе.

Сдерживая желание перейти на бег, я подошла к двери и уже взялась за ручку, когда сзади послышалось:

– Айрленд!

Я обернулась. Господи, какой красивый мужчина! Заглядевшись на такого, можно споткнуться на ходу. От таких красавцев лучше держаться подальше, особенно когда на его лице цветет эта дерзкая улыбка.

– Я рад, что мои ухаживания не были вам неприятны. До новых встреч… надеюсь, в ближайшем будущем.

В полном недоумении я вышла в коридор. Что это было? Я призналась, что мне нравятся его ухаживания, а он в ответ признался… в чем?

Повторяя про себя разговор, я направилась к лифтам. Получалось, что я раскрыла свои карты, а вот Грант в принципе ничего существенного не сказал. Более того, когда я спросила, не ради меня ли вся эта петрушка с женским комитетом, он тут же вывернул мой вопрос наизнанку. Я ведь так и не получила прямого ответа, правильно?

– Значит, женская комиссия? Да ты что, издеваешься?!

Я вздохнул, когда сестрица Кейт без приглашения ворвалась в кабинет.

– Насчет комиссии мы уже все обсудили, чего тебе еще?

– Я не закончила!

– Ну, еще бы, – буркнул я еле слышно.

– Зачем ты вообще вылез с этой инициативой? Должна же быть причина!

Я сделал вид, будто перебираю бумаги на столе.

– Я уже некоторое время обдумывал этот проект.

– Давно? – Кейт прищурилась.

– Что давно?

– Сколько времени ты его обдумывал?

– Порядочно. – Я сгреб бумаги в стопку и принялся выравнивать. Сестра молчала, дожидаясь, пока я на нее посмотрю. Я глубоко вздохнул и поднял глаза.

Кейт сверлила меня взглядом и наконец поинтересовалась:

– Почему я тебе не верю?

– Потому что ты нарциссистка, ненавидящая мужчин, – съязвил я.

– Не поэтому.

Я знал все интонации моей сестры – и взбешенную, когда Кейт считала меня негодяем и начинала терять терпение, и мягкую, человечную, с которой она раньше обсуждала дела, касавшиеся наших родителей. В основном я получал от нее едкие, ехидные комментарии (заслуженные), но только что прозвучавшая интонация означала, что Кейт взяла след и теперь станет копать под каждое слово, доискиваясь скрытых смыслов. Она прекрасно знала цену моим уверениям и кушать бы не смогла, не установив истинной причины, побудившей меня создать этот чертов женский комитет.