Тихо, насколько было возможно, она подхватила свои вещи и перенесла ему под бок. Вся во власти страха, она умом понимала, что это стыдно, но ничего не могла с собой поделать. Уж если ее не остановило знание того, что волки далеко и что они никогда не подойдут к костру близко, тогда и самобичевание точно не помогло бы ей. С натянутыми нервами, боясь разбудить Найджела и признаться в собственных страхах, она тихонько разложила постель впритык к нему.

Усевшись на постели, Жизель завернулась в одеяло и поняла, что он проснулся. Она даже не удивилась, когда, повернувшись в его сторону, увидела, как он разглядывает ее. Оставалось только молча выругаться.

– Замерзла? – спросил Найджел, удивившись, почему она выглядит виноватой. Поколебавшись, он отбросил прочь возникшую было надежду, что ее привела страсть. До этого было еще далеко.

– Да, – согласилась она, а потом непроизвольно подпрыгнула и пересела поближе к нему, услышав, как неожиданно завыли волки.

– Боишься волков, да?

– Да, боюсь волков, – проворчала она.

– Не беспокойся, они далеко, – сказал он.

– Знаю.

– Они побоятся огня, даже такого маленького.

– Да знаю я, – резко ответила она и глянула на него, когда он засмеялся. – Ничего смешного.

– Конечно, ничего. Это я не над твоим страхом, – согласился он. – Удивительно, что ты злишься.

Жизель поморщилась и пропустила густые локоны между пальцами.

– Это моя маленькая слабость.

– И безобидная. Многие боятся волков. Я тоже мало удовольствия получаю от их воя.

Она слабо улыбнулась.

– Страх перед ними злит меня потому, что одним разумом его не осилишь. Эти волки мне ничем не угрожают. Я понимаю. И все равно, меня охватывает страх, как только они заводят свое. В этом нет смысла, поэтому я так это ненавижу.

– К такому страху трудно привыкнуть. У каждого есть свой, с которым нужно бороться.

– Не надо врать и успокаивать меня. Мне, например, не верится, что ты тоже боишься.

– Признаться, пока нет. – Он переложил меч на другую сторону, чтобы тот не оказался под ней ночью. – Может, мой страх прячется за гордостью или тщеславием. Может, я просто не выставляю его напоказ. Но мне кажется, что у нас у каждого существуют свои страхи, которые не подвластны ни разуму, ни действительности.

– Как же тогда с ними бороться?

– Никак. – Он ухмыльнулся, когда она выругалась, но потом стал серьезным. – Не изводи себя. Если бояться чего-то до чертиков, тогда страшнее волков ничего не будет на свете. Слабость заключается не в самом страхе, а в том, как ты действуешь в ответ.

– Тогда я не прошла это испытание, потому что прячусь вот тут, у тебя за спиной.

– Нет, ты не за спиной, ты – рядом. – Он засмеялся, когда она шлепнула его по руке. – Тебе ведь еще не приходилось сталкиваться с ними. Ты только слышишь, как они воют издали. И нет ничего зазорного в том, что это пугает. Настоящее испытание случится, когда ты посмотришь им в глаза. Вот тогда, в зависимости оттого, как ты поступишь, станет ясно, кто умрет – ты или кто-нибудь другой.

– Пусть такое не случится, – прошептала она, содрогнувшись, когда представила это себе.

– Ложись и спи. Они не тронут нас этой ночью.

Жизель кивнула, легла и закрыла глаза. Волки не умолкали, но все равно, теперь они уже не потревожат ее сон. Она не знала наверняка, что ее больше всего успокоило – разговор с Найджелом или его присутствие рядом. Однако и то и другое оставило ощущение острого недовольства собой. Когда она в одиночку прожила почти год, ей казалось, что она сильная и вполне способная вынести все и защитить свою жизнь, не рассчитывая ни на чью помощь. Но она либо ошибалась, либо переоценила себя. Впереди еще предстояла долгая борьба за жизнь, а Найджела могло не оказаться рядом. Эта мысль страшно нервировала ее. Когда на нее стал наваливаться сон, она решила, что порассуждает на эту тему потом.