– Друг мой, хозяин и господин, – с непередаваемой гремучей смесью всех мыслимых интонаций пробурчал он, – помнится, твоя Хельга под честное слово обещала мне пару книжек почитать. И что-то там ещё по поводу публикации моих мемуаров в журнале «Люди и кони». Не то чтобы я её торопил, но, знаешь ли…

– Ой, оставь лорда в покое, – вступилась за меня деликатная и всё понимающая Ребекка. – Ты шо, таки сам не видишь, что у человека проблемы, ибо он же папа? Ты не отец, тебе не понять. Пусти меня, и мы с лордом Белхорстом таки дружно поплачем вместе. А шо не так? Оно ему надо!

Чёрный конь изумлённо уставился на меня глаза в глаза.

– Хельга больше не придёт?

Что я мог сказать в ответ? Горло перехватило…

Меня спасла леди Мелисса. Болтливые лошади – это тот ещё комикс, и если бы они лишь болтали между собой, так кто бы парился, но в наших краях такие демократичные идиоты, как я, позволяют им лезть в человеческие дела. Порой это полная задница…

– А я вас вижу, мой скромный искуситель!

Врёт как дышит. Старая вешалка ни за что не могла с высоты гостевой башни видеть меня, беседующего с парой говорящих лошадей в дальнем углу конюшни. В стойлах, кстати, стояло ещё с десяток скакунов, неговорящих или не представляющихся таковыми. Лошади у нас разумны, но делятся даром языка далеко не все. Это их право, иногда молчание – золото.

Именно поэтому я молча вышел из конюшни и, не раскрывая рта, встал под окном гостевой башни. Улыбающаяся леди Мелисса, разнаряженная в меха и парчу, накрашенная так, что любой Пикассо обзавидуется, уставилась на меня сверху вниз.

– Лорд Белхорст, не знаю, как вы это переживёте, но нам надо расстаться.

Я опустил голову, боясь поверить собственным ушам.

– Да, мне известно о тех чувствах, что переполняют ваше сердце. Признайтесь же, вы влюблены в меня, и не пытайтесь более скрывать эту сладостную боль. Мне ведомы все тайны вашего мужественного сердца. Но, увы, я пришла причинить вам ещё большую боль.

Я продолжал кусать губы, пряча счастливые слезы, а наши парни на стенах заинтересованно вытянули рожи.

– Вы должны принять то, что мы не подходим друг другу. Если вы действительно любите меня, если вам дороги ваша дочь и ваш замок, вы сами откроете мне ворота!

Честно говоря, я даже не представляю, какими усилиями воли наёмники на стенах не пустились в пляс. А уж как я сам держался, чтобы не заржать, кто бы знал…

– Мне больно покидать вас. Это не значит, что ваши чувства были безответны или я предала мою милую сестричку Хельгу. О нет! Моё сердце переполнено любовью к вам! Но мой суровый долг перед родственниками, перед людьми, перед отечеством, в конце концов, зовёт меня в дальние края! Мне предстоит трудный путь, но молодому королю нужна зрелая и опытная королева! Не уверена, что вы сейчас в состоянии постичь всё величие моей высокой жертвенности, но… Ах, только не плачьте! Вы просто разрываете мне сердце!

Нетушки, мы плакали, мы просто рыдали все. И я, и стражники на стенах, и Седрик за углом, и кухарка Агата, и лошади в конюшне. Но леди Мелиссе было не до того. То есть она, конечно, всё видела и слышала, но интерпретировала по-своему.

– Не плачьте, мой скромный шалун. Утрите слёзы обитателям этого прекрасного замка. Я никогда не забуду вас, а вы, надеюсь, меня.

– Никогда-а, – хором пронеслось над стенами и даже, кажется, из конюшни.

Деловитая леди Мелисса закрыла окно, видимо спешно собираясь в дорогу. Заснеженных путей она не боялась, мороза тоже, до ближайших соседских владений сани довезут её за полдня, а там у неё везде родственники или связи.