Обещав вернуться через часок, я отправился гулять по Родникам. Почему-то мне приятнее было называть деревеньку её родным именем.
Глава 2.
Я шёл по тихой улочке вдоль заборов, из-за которых живописно свисали вниз заснеженные ветви садовых деревьев. Обратил внимание, что фонарных столбов на улочках было много, но сейчас, в зимний период, видимо включались не все для экономии. Хотя сейчас, когда яркий свет месяца заливал всю округу своим жемчужным светом, эти желтоватые пятна электрического света только портили пейзаж. Без них ночь была бы точь-в-точь похожа на Гоголевскую, близ Диканьки.
Я спустился с холма, решив направиться в сторону речки, над которой блестел очень живописный бревенчатый мосток. И как я его раньше не заметил, когда подъезжал к посёлку? Заборы как-то неожиданно поменялись – вместо сплошных современных «сайдингов» показались плетни с живописно насаженными на столбцы горшками, на донышках которых образовались высокие снежные шапки.
«Наверное, это и есть та самая, стародеревенская улица, – думал я, разглядывая домишки за забором, – Ну да, вон и дома какие-то странные – то дом с мансардой и палисадом из штакетника, а то изба бревенчатая за плетнём!»
Но зато улица была очень даже жилая – чуть не в каждом окне горел свет, слышался говор и смех. Там пели какую-то песню, играла гармонь, в другом дворе хохотала молодёжь… вот же молодцы какие, думалось мне, в деревне праздники проводят, а не по клубам в городе шастают!
– Эй, прохожий! – окликнул меня рослый мужчина, облокотившийся на забор из штакетника, – Ты местный? С какого участка? Что-то тебя не припомню!
Объяснив, что пока я ещё ни с какого участка, но вскоре планирую стать «местным», а пока гуляю и осматриваюсь, я подошёл поближе к его участку. Дом там был вполне современный, окна вон пластиковые стоят…
– Да ты что! – воскликнул обрадованный мужик и открыв калитку затащил меня к себе на двор, – А мы тут решили колядки устроить! Глянь, сколько в этот год народу в наших Родниках собралось, есть где разгуляться! А пошли с нами, чего так-то просто по селу бродить!
С крылечка дома высыпало народу, загалдели, что-то говорили, смеялись и хлопали меня по плечам. Один мужик был в вывернутом мехом наружу тулупе и очень реалистично сделанной маске медведя, рядом с ним две девушки лет двадцати с небольшим, в цветастых ярких платках с широкой красной бахромой. Народу было человек пятнадцать, а то и больше, я даже всех разглядеть не успел, но все весёлые, шумные и ряженые.
– А я и не знал, что у вас тут колядки так проводят, столько народу собралось! – сказал я мужику, стоявшему рядом со мной.
Тот рассмеялся и накинул на меня вывороченную наизнанку жилетку, немного странно пахнувшую, на голову мою нахлобучил ушанку и сказал:
– Да у нас тут вообще на Святки весело! Тебе понравится, точно после этого дачу себе тут купишь! Хоть бы вот даже мою! А что, в добрые руки, так сказать!
– А ты продаешь, что ли? – обрадовался я такому случаю, – А тебя как звать? Я – Николай!
– А я – Алексей, Семёнов сын, значит! Ну, вот и познакомились! Итак, всё! Идём веселиться, про дела потом уж, всё после сам решишь!
Немного странными показались мне слова Алексея, но тогда я подумал, что они тут все наверно уж немало на грудь приняли, так скачут вон… Правильно говорит – при таком веселье дела потом!
Разноцветная шумная толпа потоком вынесла меня со двора на улицу, и я потерял из виду и Алексея, который накинул на себя изодранную в клочья куртку с меховым воротником, и девчонок в платках. Все кружились, скакали вокруг меня, и я тоже стал что-то кричать и петь, сам не понимая сказанных мною же слов. Наша странная процессия двигалась по улицам, которых я совсем не узнавал, хотя сегодня колесил по посёлку, и почти в каждом доме открывались окна и двери, хозяева выходили на двор, пели вместе с колядующими и кидали им что-то в мешки. Наверное, угощения дают, радостно думал я, потом компания пирует, как тут у них, однако, всё организовано!