И сам он звонил куда-то, ругался, шумел и отбрехивался. В минуты передышек вспоминал вчерашний день, за который успел проиграть еще двадцать тысяч, и давление у него прыгало. И дома все было неладно. Не такой он хотел видеть свою семью!.. Старшая дочь трижды выходила замуж, а внуков все нет. Младшая выскочила за какого-то инородца и уехала. Болван Кукусик с пятнадцати лет по притонам шляется, говорят, наркоманом стал… А теперь еще любовница, с которой двоих детей прижил, требует устроить старшую дочь в мединститут!.. Плюс верные сто тысяч!

В час дня он встретился с Долидзе. Когда тот услышал о решении Большого Чина, то разволновался:

– Значит, все теряем?

– Не визжи! Слава богу, избавились и от этой дряни, и от его наглого зятя. Он пошлет туда человека. А без нас ему потом не обойтись – он сам не будет опиум толкать! Давай адрес Паико. И позвони ему в кишлак, предупреди, что приедет человек, который поможет вывезти опиум.

– Адрес простой: под Наманганом кишлак, Катта-Курам.

– Улица?

– Одна улица… Дом номер тридцать пять, Убайдуллы Усманова.

– Вот дикость, Средневековье – одна улица! – покачал головой Элизбар Дмитриевич, записывая, чтобы вечером дождаться Большого Чина возле его дома и в лифте передать ему листок с адресом, как они не раз проделывали с деньгами и бумагами.

А ночью Большой Чин позвонил домой Пилии и попросил его подъехать утром в восемь тридцать к Круглому садику в Ваке.

В назначенное время Пилия сидел на скамейке.

– Привет, мальчик, – сказал Большой Чин. – У тебя все в порядке?

– Да, – ответил непривычно подтянутый и трезвый Пилил, оправляя костюм, надетый по случаю встречи.

– Можешь оказать мне небольшую услугу? Как у тебя со временем?

– Нормально. Есть дела, но для вас я их отложу.

Большой Чин кивнул:

– Хорошо. Я знал, что ты мне не откажешь… Кстати, может быть, и для тебя будет в этом деле интерес… У тебя начальником все тот же кабан, майор Майсурадзе, кажется?

– Он. Спит и видит, как бы стать начальником милиции где-нибудь в Глдани и курдов ловить, – усмехнулся Пилия.

– Хорошая идея, – подмигнул Большой Чин. – Стоит об этом подумать. Попозже. А когда он уйдет, я позабочусь, чтобы ты занял его место. Теперь слушай внимательно: в Азии лежит чемодан, мой чемодан… Его надо перевезти сюда. Но загвоздка в том, что в чемодане не деньги, а опиум.

Пилия насторожился: «Чемодан опиума! Ничего себе!» – но не позволил себе ничего спросить.

– Лежит чемодан вот по этому адресу. – И Чин незаметно положил на скамейку клочок бумаги. – Поедешь туда. Там некий Паико, вор, живет в сакле у какого-то узбека. Чемодан у него. Поможешь ему вывезти чемодан и сдашь мне.

– Ясно. А с вором что дальше?

– Все равно. Мне он не нужен. Не имеет значения. Вообще можно оформить арест вора и везти официально… Выследили, поймали, везем домой, на следствие… Ну, тебе виднее. Это я только так, как вариант. Главное – чтобы ты был цел и невредим!

– Я все сделаю, – ответил Пилия. – Но меня многие знают…

– Здесь, но не там… А вор будет предупрежден. Ему тоже под прикрытием ехать легче. Другого выхода нет. Главное, чтоб этот проклятый чемодан прибыл сюда.

Но собой не рискуй! Дороже жизни – только смерть во сне! – непонятно закончил Большой Чин, поцеловал Пилию в лоб и мельком взглянул на часы. – Денег не жалей. Скажешь потом, сколько потратил, я все возмещу вдвойне. Ну, иди!

– Когда лететь?

– Чем быстрее, тем лучше. Надеюсь на тебя. – И Большой Чин направился к своей иномарке, за которой стояла «Нива» охраны.

А Пилия еще некоторое время сидел в садике, переваривая поручение человека, которому был многим обязан в жизни. Оставшись бессильным сиротой, он ни за что не выплыл бы из нищеты, если бы не помощь Большого Чина, дальнего родственника и благодетеля, который поселил Пилию у своей двоюродной сестры, содержал, устроил на юрфак, а потом – в милицию. Большой Чин занимал очень высокий пост, но чем в действительности занимался – Пилия не знал. Несколько раз привозил для него из Москвы портфели-дипломаты с деньгами – и все. Сейчас вот чемодан с опиумом… Надо ехать!