Да, да, мы, черти, такие вот любящие все человечество, сердобольные, заботящиеся о ближнем своем. Куда деваться! А я так вообще мать Тереза!

Когда допрос уже подходил к концу, а показания были переложены на бумагу и подписаны, вдалеке послышался какой-то шум. Человеческим ухом, наверное, он был пока не различим, но я и Канис, судя по враз изменившемуся выражению его лица, слышали его отчетливо. И он как будто нарастал. 

Не успела я спросить, что это, как взвыла сирена. 

Канис встал первым, но вслед за ним вскочил и преступник. И очень неприятно мне улыбнулся. 

– Что это? – вздернула бровь я, оставаясь совершенно спокойной и никак не реагируя на ухмыляющегося уголовника. 

В самом крайнем случае я всегда смогу уйти, просто переместившись в Преисподнюю. Хотя лучше бы это в стенах государственного пенитенциарного учреждения не делать. А то потом Канис меня найдет и лично епитимью наложит, чтобы, значит, все демонское сообщество подставлять было неповадно. 

А если серьезно, что бы там ни случилось, вряд ли сильному демону и великой мне может грозить опасность. 

Пока я размышляла, адвокат и Пес подошли к охраннику и что-то начали очень эмоционально прояснять. Я уже настроилась послушать, когда бандит схватил меня за руку. Благо был он в наручниках, но все же к полу не пристегнутых. Тюрьма-то для неопасных… 

Я могла вырвать руку, сломав ему что-нибудь, могла заставить магией, но я сделала проще. Приблизившись к нему, улыбнулась, моргнула, и мои глаза заволокла непроглядная тьма. Моргнула еще раз, медленно так, и теперь на преступника опять смотрели мои синие глаза. 

Чистый трюк, иллюзия, ведь я не демон, сила не может мною овладеть до такой степени, чтобы начать трансформировать тело в боевую форму. Именно этим объясняются подобные глаза у демонов, у того же Каниса на аукционе. 

Но мужик этого не знал, и его пробрало. Он отпрянул, а я наоборот приблизилась, перегибаясь через стол, улыбнулась самой своей плотоядной улыбкой, провела языком по мгновенно удлинившимся клыкам. 

– Что, мальчик, думал, ты самый страшный серый волк в этом курятнике? – Оглядев его добрым взглядом святого инквизитора, спросила я. 

Конечно, зубы – это тоже иллюзия, причем, я бы не решилась делать такое еще сотню лет назад – народ начал бы за мной гоняться с осиновыми кольями и факелами. Но кинематограф  романтизировал и опошлил саму идею пьющих кровь сущностей. Это даже печально. Настоящие, кровососы, а их в каждой культуре можно найти под разными названиями, очень обижаются. 

– Завязывай развлекаться, – Канис подошел к столу, – дело серьезное. 

– Что там? 

– Бунт. Надо отсюда уходить. 

– Думаешь, это хорошая идея? 

– А ты предлагаешь остаться? Нет, я понимаю, что мужская тюрьма тебе может быть интересна по многим причинам, но может все же не стоит? Их слишком много, – усмехнулся Пес. 

Я медленно повернула голову и посмотрела на демона. Он что шутит? Нет, не шутит. Он реально думает, что я предлагаю остаться, чтобы трахаться с поднявшими восстание заключенными? Да что у него с головой?!

– Я предлагаю, – медленно проговорила я, стараясь не выдать своего бешенства, – забаррикадироваться в этой комнате. Мы слишком далеко от входа, чтобы успеть выйти. 

И это было правдой. Я просканировала окружающее пространство, про себя удивляясь тому, как это восстание неожиданно поднялось. Еще буквально час назад в эфире, в смысле, в эмоциональном фоне обитателей тюрьмы, был полный штиль. Ничто не предвещало, как говорится. 

Так вот, я сейчас ощущала толпу арестантов как гидру, злобное, крушащее все на своем пути существо, которое двигалось в нашу сторону.