Ух, сколько я риса тогда перепортила, пока научилась готовить настоящий, обожаемый Егором, плов, а не кашу. Не знала я, что рис надо замачивать не в холодной воде, а в горячей.

Скотина неблагодарная!

Людей у стойки не много, поэтому делаем заказ быстро.

Когда я прошу огромный саб, не отказываюсь от предложенных трех соусов на выбор, Егор хмурит брови все больше, и с удивлением смотрит на меня.

Себе заказывает сэндвич с тунцом, и в два раза меньше моего. Удивительное дело, обычно у парочек все наоборот. Но мы не пара, одергиваю себя, морально готовясь и дальше разыгрывать начатое представление.

Садимся за столик, и я делаю это. Широко открываю рот, максимально откусываю от булки и с бесящим чавкающим звуком, не без труда, начинаю пережевывать.

Синие глаза напротив делаются в два раза больше. Любуется.

- Что-то новенькое, - наконец догадывается в чем дело и улыбается. - Совсем от рук отбилась, гимназистка. Приятного аппетита, прекрасная!

- Когда я ем, то глух и нем, - бурчу невнятно, продолжая чавкать и старательно гася в себе чувство неловкости.

Бзик с детства, есть красиво при посторонних. А ведь всегда хотелось хоть раз смачно и жадно поглощать пищу, особенно, когда голодный, и не оглядываться при этом, как это будет ужасно смотреться со стороны.

Сейчас я-таки получала удовольствие, не сдерживая себя в своих порывах.

Гордеев, уже не скрываясь, ржет в кулак, наблюдая за мной, напрочь забыв про свой сэндвич.

Да на здоровье, жалко, что ли клоунессой побыть?

- У тебя, - тянет ко мне руку.

- Что? - замираю я.

И без него чувствую, что моё лицо измазано.

- Соус, - проводит пальцем по моей нижней губе.

- И чё? - вспоминаю про свою безкультурность. - Я еще не закончила. Ой! - провожаю взглядом каплю майонеза на свою блузку, - не случайную, надо сказать.

- Вася, да ты поросенок, - улыбается гад.

Смешно ему. Одариваю его злобным взглядом.

- Хрю-хрю, - добавляю, не разделяя веселья.

Смотрю на Гордеева, и хочется его задушить, и одновременно зацеловать эти губы.

Тьфу, Вася! О чем ты думаешь?

- Ты бесподобна, - тем временем комментирует, оценивая меня или мою трапезу, Егор.

- До неприличия. Ну, чё хотел? Говори!

- Тебя, - резко перестав улыбаться, прищуривается он.

- Да ты чё?! - наигранно удивляюсь, всплескивая руками. - Опять на спор?

- В смысле?

- Яйки отвисли, в смысле. Опять с сестренкой шуткуете? - злюсь я.

- Это она тебе рассказала? - сводит бровки. - Дурацкая шутка. У Ангелины всегда чувство юмора было под большим вопросом. Но она в отличие от тебя, меня не бросила в трудной ситуации.

- Я бросила?! - ярюсь от негодования, приставая с места.

Что ж? Моя акция с демонстрацией свинских замашек провалилась. Признаю.

Половина моего сэндвича не доедена, и остается на столике. Я сильно переоценила свои силы с голодухи. Обтираюсь салфеткой и бросаюсь ею в мужчину напротив. Он меня бесит, бесит!

Не могу оставаться спокойной и хладнокровной. Моей выдержки хватает ненадолго.

Делаю попытку сбежать, хотя понимаю, что это бесполезно. Он не даст так просто уйти.

- Чертик, - ожидаемо ловит меня за руку.

- Как же я тебя ненавижу, - трясутся мои губы, а на глазах подступают неконтролируемые слезы.

- Васенька, - прижимает меня к своей груди, целует в макушку, невольно напоминая о прошлом, в котором постоянно так делал.

Как будто я действительно что-то для него значила, словно ему и сейчас небезразлично, что я плачу.

А я не просто плачу, я уже реву крокодильими слезами, потому что потрясений за этот вечер мне достаточно, чтобы открыть морось. Я уже давно не плакала, а тут такой повод.