– Ваше высочество… – сказал он, остановившись перед огромным столом с позолоченными углами.

Принц-директор кивнул:

– Рад вас видеть, граф. Простите, что продержал в приемной, но вы сами, должно быть, видели посетительницу…

– Конечно, – сказал Сварог.

– Садитесь.

Сварог уселся. Справа из-за прозрачнейшего невидимого стекла исполинского аквариума тупо пялились на него огромные белоснежные карпы.

– Согласно этикету, следует предложить вам вино, фрукты, закуски. Быть может, мы обойдемся без скрупулезного соблюдения этикета? Конечно, если вы голодны или хотите вина…

– Ни то, ни другое, ваше высочество, – сказал Сварог не без настороженности.

– Прекрасно. У меня к вам срочное и серьезное дело. Можно бы сказать, не к вам, а к королю королей…

Черт его знает, что он там задумал, но на всякий случай следовало поостеречься. Сварог произнес твердо:

– Тысяча извинений, ваше высочество, но у меня столько дел, что в ближайшее время я никак не могу выступать в качестве короля королей…

– Ваше право, – сказал принц, недовольно морщась.

– Что-нибудь случилось? – спросил Сварог вежливо. – Быть может, на меня… то есть на короля королей снова поступили жалобы?

Очаровательная Лавиния уже дважды катала на него телеги – вульгарное определение, но очень точно отражающее суть дела. Оба раза требовала повлиять на короля королей, дабы вернул земли, некогда входившие в состав Лорана. И оба раза получала вежливые отписки: принц не питал ни малейшей симпатии к помянутому королю королей, но так уж карта легла: согласно незыблемым параграфам, Лоран, в свое время спустивший королевский штандарт над помянутыми землями, убравший оттуда всю администрацию и эвакуировавший население, добровольно отказался от своих прав, и земли перешли в разряд бесхозных…

– Да нет, с чего вы взяли?

– Я разминулся в приемной с очаровательной королевой Лорана…

– Да, очаровательная женщина, – кивнул принц. – И к вам, в самом деле, отчего-то не питает симпатий… Но разговор не об этом. Никаких жалоб пока что нет. Мне бы о другом хотелось поговорить. Вы сейчас, разумеется, остаетесь начальником девятого стола – и в этом качестве все же вынуждены поддерживать разговор о земных делах… Не так ли?

– Да, конечно, – сказал Сварог, пытаясь угадать, что за неприятный сюрприз ему на сей раз подготовили.

– Я слышал, вы крайне серьезно относитесь к Багряной Звезде?

– Да, – сказал Сварог.

– Могу вас заверить, я тоже, – сказал принц, поглядывая на него с непонятным выражением лица. – Милорд Гаудин по молодости лет может себе позволить откровенный скептицизм… но у меня есть кое-какие основания относиться к Багряной Звезде со всей серьезностью. Я всерьез опасаюсь, что она, как иные предсказывают, способна вызвать на Таларе катаклизм, не уступающий Шторму и Вьюге. Я пока что не знаю, как этому воспрепятствовать, но считаю, что мы обязаны приложить все силы…

Сварог выругал себя последними словами. Об этой стороне дела следовало подумать заранее – и сообразить, что у него сейчас нет более надежного и решительного союзника, нежели его императорское высочество Диамер-Сонирил…

Причины, конечно, лежат на поверхности. Сварог изрядно урезал полномочия господина директора, добившись, чтобы из его земель выставили имперских наместников, но здесь другое, похуже. Если грянет катаклизм и отбросит Талар в первобытное состояние, принц в одночасье станет никем и ничем. Пост свой, свою контору он, разумеется, сохранит, но не одна сотня лет пройдет, прежде чем на земле возродятся прежние государства. Слишком многое будет развалено по кирпичикам, в прямом и переносном смысле. Невелика честь управлять насмерть перепуганными, оборванными, голодными толпами, скитающимися по превращенному в груду развалин Харуму… Мотивы у принца, конечно же, насквозь шкурные – но какая разница? В политике никто не обращает внимания на этакую вот лирику. Главное, у принца есть причины встать плечом к плечу со Сварогом, когтями и зубами драться за спасение нынешнего своего положения…