Цепочка выстроилась мгновенно. Вот только я представил, как пару лет назад Дюдюк мог перейти дорогу Чукче, и стало не по себе. Мелькать перед такими людьми, как Танат, дважды не рекомендуется. И если его люди едва не проломили голову девушке, то даже страшно предположить, что с ней сделают во второй раз.

Я посмотрел на Степаныча, который немигающим взглядом уставился на меня.

— Я займусь этим, — сказал ему и заметил облегчение в серых глазах, обрамленных множеством тонких морщин.

— А хватит ли связей?

— Знаешь, Степаныч, я человек маленький. Даже несмотря на то, что есть знакомые в разных структурах, максимум, на что здесь можно рассчитывать — это влияние на Нестерова. С Танатом я один просто не справлюсь. Хотя и со связями не получится. Слишком крупная шишка, понимаешь?

Он вздохнул.

— Я так и думал. Я за Еву переживаю.

— Постараюсь решить проблему. Есть еще какие-то вопросы?

— Ну, — Степаныч замялся, — еще спросить хотел. Как там Геннадьевна?

Мне стало смешно.

— Она только приехала. Дай ей время с семьей побыть.

— Ну я ж не настаиваю. Я просто…

— Степаныч, мы еще помним день, когда ты стоял у дверей нашей квартиры с букетом лилий…

— … и как эти самые лилии оказались на моей голове, — закончил он за меня фразу и сам рассмеялся.

— Будешь снова стучаться? — спросил у него, забирая со стола папку.

— Сколько понадобиться, столько и постучусь.

Его настойчивости можно было только позавидовать. Но и мама была крепким орешком. К такой просто так не подступишься, а уж если она один раз отказала, то и вовсе шансов нет.

— Ну, попробуй.

Невольно хмыкнул Степану и, попрощавшись, покинул его кабинет. Едва закрыл дверь, минутное веселье как рукой сняло. Мой нос чуял проблемы, очень большие. И пока было совсем непонятно, стоит ли лезть в них, подвергая опасности собственную семью. Это ведь совсем меня касалось. Но я вспомнил розовые щеки и горящие карие глаза…

Вот черт! Почему она опять в мыслях?

Я посмотрел в сторону тренировочного зала, но от лицезрения меня отвлек шум и короткая полоска дневного света. Нарушителем спокойствия оказался какой-то дрыщ с прической петуха. Тонкий, слегка сутулый, но одетый ярко, по-южному. Не местный что ли?

Он прошел мимо меня, вежливо поздоровавшись, и вскоре скрылся в дверях зала.
Я невольно нахмурился. Кажется, мы встречались раньше. Но где?

Повинуясь какому-то порыву, я последовал за парнем. Давно не бывал на настоящей тренировке, хоть посмотрю — так я убеждал себя, но сам хотел кое в чем удостовериться.

Как только я открыл дверь, первое, что бросилось в глаза — это пылинки, обильно парящие в свете утренних солнечных лучей. Двое ребят как раз проводили тренировочный бой, следуя указаниям Лисы. Один из них неплохо бил ногой, а второй ставил крепкий дзёдан уке*, заменял его учи уке* и снова возвращался на исходную позицию. Но вот первый пробился сквозь блок, сцепившись с соперником...

— Ямэ! — невольным тоном произнесла Лиса, и пацаны вмиг разошлись. — Паш, если все время будешь ставить блок, то в конце концов проиграешь.

— Сенсей, я хотел вымотать противника! — Мальчик покорно опустил голову, но сжал кулаки.

— Тогда ты выбрал не того. Вымотать можно, например, Уткова…

— А что сразу Утков?! — пробурчал полноватый пацан, взглянув на учителя исподлобья.

— Тишина! — Ева зыркнула на него, и тот весь вжался, пискнув короткое “простите”.

— Так вот, Паш. Завтра проведем еще пару боев. Твоя задача не стоять столбом, а атаковать первым. Теперь все свободны. И запомните, начнете филонить, увеличу время на выполнение ката. Будете выползать отсюда!