Поднявшись на второй этаж, сопровождающий остановился у высокой двери, из-под которой пробивался тусклый свет. Саша уже знал, что здесь была библиотека. Все встречи господин Улссон проводил с ним именно здесь. В другие комнаты его никогда не приглашали. После негромкого стука, из комнаты послышалось отрывистое «Входите!». Сопровождающий его охранник, распахнул дверь, сам при этом отступил в сторону. И едва Саша переступил порог, как дверь за ним тут же бесшумно закрылась. Элиас сидел за большим старинным письменным столом вишневого дерева. Ножки в виде львиных лап были мастерски вырезаны неизвестным мастером пару столетий назад. Небольшая настольная лампа в виде двух опущенных кистей человеческих рук, прикрывающих лампочку, вносила некий диссонанс во всю обстановку кабинета, и смотрелась как-то отталкивающе, если не сказать, почти непристойно. Саша поморщился в досаде на свои несвоевременные оценки интерьера.

Босс был поглощен изучением какой-то старинной книги, в потертом кожаном переплете. Судя по пожелтевшим листам пергамента, книга была не просто старинной, она была древней. Элиас внимательно рассматривал текст через увеличительное стекло в тонкой серебряной оправе. И если бы не этот идиотский светильник, то его вполне бы можно было принять за какого-нибудь средневекового ученого.

На вошедшего Ольховского, казалось, он не обратил ни малейшего внимания. По крайней мере, своего занятия он не прервал. Утопая почти по щиколотку в мягком шелковистом ворсе Иранского ковра ручной работы, Александр неслышно приблизился к столу и присел в мягкое кожаное кресло, на самый его краешек, как и положено почтительному подчиненному. Осматриваться он не стал, пользуясь невниманием хозяина. Он уже видел этот кабинет раньше. Только в который раз подумал, что один этот ковер стоит дороже, чем вся его квартира вместе с мебелью. И это, по-прежнему, вызывало у него досаду, которую, впрочем, он искусно скрывал за невозмутимой физиономией. По-прежнему не отрываясь от древнего фолианта, Элиас спросил своим сочным баритоном, так несвойственным его тщедушной, почти подростковой угловатой фигуре.

– А вы знаете, Александр Евгеньевич, что такое «шепот богов»?

Ольховский в недоумении хлопнул пару раз ресницами, глядя на босса, и начал мямлить:

– Что-нибудь из терминологии наркоманов, я полагаю?

Господин Улссон презрительно фыркнул, наконец отложив в сторону лупу, и посмотрел на своего гостя холодным взглядом. Александр так и не смог бы точно сказать, какого цвета у того были глаза. Скорее, вовсе бесцветные, похожие на воду в луже в ноябре месяце, когда кромка воды подергивается тоненьким ледком. Почему-то ему в голову пришло именно это сравнение. А Элиас, с удобством расположившись в кресле, начал вещать менторским тоном.

– Невежество вашего народа просто поразительно!! Вы буквально топчете ногами вашу историю, попираете ее презрительно ногами, стремясь всеми фибрами своей души к, так называемой, «западной цивилизации». Несмотря на то, что я сам принадлежу именно Западу, а может даже, именно потому, что я отношусь именно к этой цивилизации, я с уверенностью могу сказать, насколько она, при ближайшем рассмотрении фактов, выглядит убого, я бы даже сказал, незначительно, по сравнению с цивилизацией вашего народа. Она моложе вашей, как минимум лет эдак на сто пятьдесят тысяч, если не больше. Поверьте мне, я всю свою жизнь посвятил изучению этого. Не представляете, сколько старинных рукописей и древнейших фолиантов я изучил, прежде чем сделать вывод, что именно здесь, в вашей стране зародилась цивилизация так, как мы ее сейчас понимаем. Ваша страна – это ларец с драгоценными знаниями. И при вашем к этому отношению, я сделал вывод, что вы не достойны этой памяти и этих знаний. Именно поэтому я сейчас здесь. – Он сделал короткий жест рукой, указывающий на лежащую перед ним книгу. – Вот перед вами древний манускрипт монаха Греческой церкви, некого Феогноста, который много путешествовал по вашей стране очень давно, и записывал все языческие, то есть, дохристианские обряды и обычаи, к которым его допускали. По неведомой мне причине, сей достойный муж, больше всех сторон света предпочитал именно север. И в его описании таинства посвящения молодых людей в статус Жрецов, часто присутствует это понятие «шепот богов». Но что сие означает, увы, Феогност так и не понял. Или его не допустили до самых сакральных обрядов, или он просто был глуп. Хотя… Не будем строго судить об этом человеке. Ведь именно благодаря ему, я сумел понять многие вещи. Впрочем, я считаю, что сам он так и не понял смысла того, что видели его глаза. Но я благодарен ему за то, что он, по крайней мере, сумел все это тщательно, до малейших деталей, записать, хотя, и не постигнув всей ценности и значимости увиденного и услышанного им.