Я благодарно кивнул и пронаблюдал, как он отпил глоточек из своей крохотной посудинки. Я понюхал содержимое своего наперстка. Пахло вином. Я сделал маленький глоток. Похоже на бургонское. Одним глотком я допил вино, удивляясь чудачеству вроде бы гостеприимного хозяина, который пьет вино такими аптекарскими дозами. Его глаза слегка расширились, когда он увидел, как я расправился с вином, но он тут же снова наполнил мой стаканчик.

– Этот Петерс – славный человек, – сказал я. – Выбрал правильный момент для вмешательства. И провел атаку мощно, блистательно. Буквально вырвал меня, невзирая на оголтелое сопротивление. Впрочем, должен признаться, я понятия не имею, с какой стати эти люди напали на меня. И почему…

– Да?

– Видите ли, на борту корабля этих мерзавцев – «Вечерней звезды» – находится дорогая для меня особа. Буду очень благодарен вам, если вы просветите меня относительно их намерений. Или хотя бы скажете, кто они такие. – Одним быстрым глотком я выпил свою крошечную порцию вина и продолжал: – Как вы узнали, что я буду там, где вы меня нашли? И что мне потребуется помощь?

Он вздохнул и сделал еще глоточек из своего стаканчика, вслед за чем наполнил мой.

– Прежде чем ответить на ваши вопросы, мистер Перри, я бы хотел с точностью знать некоторые детали касательно вашей семьи. Я должен быть уверен – абсолютно уверен! – что вы именно тот джентльмен, за которого я вас принимаю. Вы не будете возражать, если я задам несколько вопросов?

С коротким смешком я ответил:

– Вы спасли мою жизнь, теперь угощаете вином. Спрашивайте что вашей душе угодно.

– Хорошо. Правда ли то, что ваша мать была актрисой, – начал он, – и что она умерла в нищете?

– Да, черт меня побери, сэр! – вскричал я, потом взял себя в руки. – Да, это правда, – сказал я нормальным голосом, – по крайней мере я считаю это правдой – самому мне не было и трех лет, когда она скончалась.

Его лицо оставалось непроницаемым, но взгляд на полмгновения упал на мой стаканчик. Я счел это подсказкой, церемонно поднял наперсток с вином – как для тоста, а затем осушил его. Не успел я поставить стаканчик на стол, как мистер Эллисон снова наполнил его, после чего и сам выпил вина – малюсенький глоточек, меньше прежних.

– Она умерла от чахотки в Ричмонде, не так ли? – продолжил он свой допрос.

– Верно.

– Такой ответ меня удовлетворяет, – сказал он. – А что вы скажете о своем отце?

– «Такой ответ меня удовлетворяет», сэр? – возмущенно передразнил я.

– Бросьте, молодой человек, не горячитесь, – сказал мой хозяин, добродушно касаясь моей руки. – Погодите с вашей чувствительностью. Сейчас дело идет о вещах огромной важности, от которых зависит слишком многое. Я не имел в виду обидеть вас – просто именно такой ответ я и надеялся услышать. А теперь – про вашего отца.

Я кивнул.

– Люди говорят, он тоже был актером. Исчез из нашей с матерью жизни за год или два до ее кончины.

– Так-так, хорошо! – пробормотал мистер Эллисон, как будто и это было «удовлетворительно». – А вам по кончине вашей матушки посчастливилось – вас усыновило семейство богатого ричмондского купца, – продолжал он. – Богатого негоцианта звали Джон Аллан.

– Я бы выразился несколько иначе: мистер Аллан сжалился над сироткой и взял на жительство в свой дом. Официально я никогда не был усыновлен.

Сибрайт Эллисон пожал плечами.

– Так или иначе, в качестве члена семейства Аллана, вы пользовались благами, коих лишены многие подрастающие дети, – заметил он. – К примеру, вы имели возможность четыре года учиться в частной школе в Англии – школа называлась Манор-Хаус и находилась на северной окраине Лондона, не правда ли?