- Ты правда собралась свои волосы продавать? - спрашивает вдруг.

Я снова нервно сглатываю и киваю.

Он тихо матерится и машет головой.

- И за сколько?

- Триста долларов,- говорю и облизываю губы.

Он следит за этим моим движением, словно бы на замедленной съемке.

Его глаза чернеют. Так сильно, что кажется, словно бы зрачок вмиг завоевывает все глазное яблоко.

Настоящий Хищник...

7. Глава 6

Так и не выпустив меня ни из оков своих пальцев и взгляда, он вальяжно тянется к карману и вытаскивает оттуда бумажник. Открывает и быстро отсчитывает бело-зеленые скрипящие купюры.

Параллельно небрежно стекает глазами от моих губ к груди. На мне как всегда широкий свитер, вот только он после стирки растянулся- и горловина тоже, сделав вырез чуть более открытым, чем предполагалось. Теперь, если я его вовремя не поправлю, шерсть слегка открывает ложбинку между грудей.

Некомфортно, конечно, но мне сейчас не шиковать в таких вопросах. У меня всего два свитера...

Саид смотрит туда. Черт возьми, прямо в ложбинку. Почему-то я совершенно уверена, что сейчас он думает о том, что мои груди впечатались в его руку пару минут назад... Снова подкатывает дикая волна стыда и чего-то еще, заливающая лицо краской.

Чувствую это по тому, как горит лицо.

- Ты целка, мелкая? - вдруг спрашивает он, совершенно меня нокаутируя.

Я набираю воздуха в легкие. Даже вдохнуть не могу нормально- получается урывками, рвано, хаотично, даже панически.

Молчу, выкручиваясь из его захвата на подбородке. Пытаюсь отступить на шаг, но он тут же перехватывает за талию.

Вздрагиваю, когда хрустящие купюры одним его небрежным движением оказываются в той самой ложбинке, зацепленными за край бюстгальтера.

- Даже если нужны деньги, мелкая, никогда не продавай себя... Волосы- это твое достоинство. Нельзя его лишаться. Иначе так недолго продать и всё остальное... Любое твое дело, любая работа должны быть достойными. Вот главный принцип жизни, чтобы к тебе относились как к человеку, а не вещи. Не тупи больше. Глупостей не делай.

Почему-то сейчас от этого его доминантно-поучительного тона меня начинает бить мелкая дрожь с примесью истерики.

- Ненавижу вот таких поучающих...- выдыхаю рвано,- с чего ты вообще решил, что можешь меня поучать?! Ты что, моралист или арбитр? Может я уже давно проданная!

- Могу... Не продажная ты. На хера тогда приходила ко мне за помощью? Могла бы не приходить. Бандюган бы пощупал твои упругие сиськи третьего размера, волосы бы ниже жопы на кулак намотал- и было бы тебе финансовое счастье...

Чувствую себя оплеванной. Точно так же, как когда тот самый бандюган приказывал мне смиренно ждать его у входа...

Резко выхватываю его подачки из белья и швыряю на пол.

- Сама как-нибудь разберусь!- и вот тут понимаю, что от ярости, наконец, и силы даже находятся на него посмотреть в открытую и не смущаясь.

Черта ему надо?! Он же типа даже меня не запомнил?! Пусть идет и дальше тискает силиконовые задницы своих «стрессовых и изнуренных экологией» подруг!

-Не отсвечивай!- произносит одну из коронных типичных фраз вот таких вот волосатых самцов и разворачивается, бесцеремонно наступая на валяющиеся на полу купюры.

Дверь за ним хлопает, а я смотрю на бумажки, валяющиея на полу веером и понимаю, что там не триста долларов, а тысяча... Поджимаю губу в уколе отчаяния и обжигающего стыда... Эти деньги- почти треть необходимой суммы, чтобы остаться на своем месте... Хотя бы доучиться до конца первого курса- а там можно будет думать, куда перевестись. Сейчас-то меня точно под конец третьего триместра никуда не возьмут...