– Берем тощего, – шепнул Шубин напарнику. – Он будет «языком». Бери его на себя. А я завалю здоровяка.

И он вытащил из-за голенища нож.

Здоровяк, которого предстояло уничтожить Шубину, нес флягу, по всей видимости, с супом. А тощий тащил мешок с хлебом – может быть, не такой уж тяжелый, но для этого парня, явно не силача, он был серьезной ношей, он под ней так сгибался, что ничего вокруг не видел. И он не увидел Мельника, когда тот вынырнул из тени вагона, подскочил к своей жертве и стукнул солдата ребром ладони по шее. Тощий выронил мешок и сам повалился на снег.

Шубин, огибая упавшего, ринулся на здоровяка с флягой. Он нацелился нанести ему тоже один удар – только не рукой, а ножом в печень. И уже сделал короткое, но мощное движение рукой – однако его нож встретил пустоту. Здоровяк оказался неожиданно ловким. Он бросил свою флягу и отскочил. Шубин кинулся за ним вдогонку, но высокий эсэсовец вновь уклонился и при этом левой рукой нанес разведчику удар в шею. Шубина отбросило в сторону, он едва удержался на ногах. А здоровяк подскочил к Мельнику и замахнулся, чтобы и ему нанести удар. Но Мельник умел драться, он был опытный боец. Он, в свою очередь, уклонился от удара здоровяка и рванулся в сторону, чтобы зайти к нему со спины. А Шубин напал на эсэсовца спереди. Теперь ему вроде бы некуда было деваться. Однако здоровяк снова сумел вывернуться, и при этом он заорал во всю глотку:

– Ко мне, на помощь! Тут русские! Внимание, тут русские!

Он кричал так, что, наверно, на вокзале было слышно. Послышался топот сапог, и на тормозной площадке показалась голова солдата, ушедшего последним перед этими двумя. Было ясно: продолжать схватку не имеет никакого смысла. Захват «языка» не удался, теперь речь шла о том, как самим унести ноги. Разведчики поняли это мгновенно, без обсуждений.

Действовать скрытно уже не имело смысла, поэтому Шубин выхватил пистолет и выстрелил в здоровяка (тот упал, зажимая руками живот), потом в того, кто готовился спрыгнуть с тормозной площадки (не попал, солдат уклонился от пули), и они с Мельником кинулись бежать по насыпи между вагонами.

Вряд ли бы они смогли убежать, если бы эсэсовцы были вооружены. Но те, идя за продовольствием, видимо, оставили свои автоматы в вагоне. Поэтому они могли просто гнаться за разведчиками и звать на помощь других солдат, которые были вооружены.

Убегая, разведчики выстрелили по разу в своих преследователей, и один из них упал, остальные немного отстали. Но в любую минуту справа или слева могли выскочить солдаты из других эшелонов, уже с винтовками, и тогда положение разведчиков стало бы просто отчаянным.

Пробежав еще метров пятьдесят, Шубин вдруг резко свернул влево, на тормозную площадку одного из вагонов.

– Ты куда? – крикнул Мельник. – Там же стоит эсэсовский эшелон!

– Нет, не должен здесь стоять, он короткий! – ответил Шубин и спрыгнул на другую сторону площадки.

Он оказался прав – здесь было пусто, огни паровоза, только что прицепленного к эшелону эсэсовцев, виднелись в нескольких метрах слева. Шубин не раздумывая бросился к этому паровозу. Мельник не понимал, что делает его командир, но ни о чем спрашивать не стал.

Глеб добежал до паровоза и быстро взобрался в кабину машиниста. Увидев лезущего к нему в кабину немецкого капитана с рассеченной скулой, машинист оторопел. А Шубин на чистом русском языке спросил у него:

– Куда идет эшелон – на Славянск?

– Нет, почему на Славянск? – удивился машинист. – Мы на Горловку едем, а оттуда на Сталино…

– На Горловку? – изумился Шубин.