— Тебя кошмары по ночам не мучают? — Джона затошнило от презрения к собственному брату. Он стыдился своих родственных связей с ним и отцом. До сих пор в голове не укладывается, что в их жилах течет одна кровь

— Мучают. Как ты думаешь, кого я рисую? — Чез встал с дивана и подошел к одной из картин на стене. Творчество Чеза такое же извращенное, нелогичное и хаотичное, как он сам. Штрихи, линии, темные пятна. Силуэт девушки и грустное лицо то ли с опущенными, то ли с закрытыми глазами. Невозможно узнать, что за девушку он рисовал. Джон не понимал такое искусство. На некоторых картинах лицо перечеркнуто.

— Я рисую ее. Расстался с ней, но каждый раз ее взгляд меня прожигает. Ненавижу ее и люблю, — Чез, может, пытался надавить на жалость, но вызывал лишь отвращение. — Твоя жена не такая. Она особенная. Шлюха, конечно, как и все женщины, стоит выпустить их на свободу, но другая. Я не понимаю тебя, Джонни, как можно думать о Мелани рядом с ней.

Джон молчал. Ни о какой Мелани он не думал сейчас.

Просто прокручивал в голове, как вытащить Чеза на улицу и переехать его машиной.

— Я знаю, что ты зациклен на Мел до сих пор. Видишь, рассказал тебе свою историю. Открыл душу. Знаю, что первая любовь так быстро не проходит. Выпей со мной. Расслабься. И смирись с тем, что ты такой же конченый маньяк, как и я с нашим папашей. Это же надо, жениться на хорошей копии своей бывшей. Даже для меня это… необычно.

— Я пошел, — не собирался Джон и дальше слушать этот бред.

Нормальные люди, живущие обычной жизнью, боятся высоты, пауков, темноты, змей и прочей дребедени. Жизнь Джона не позволяла ему ощущать подобные “радости”. Ничего из этого не боялся. А вот страх стать такими же как отец и брат засели глубоко, прочно и надолго.

А что если он уже давно такой же? Или своим сопротивлением каждый раз приближается к этой черте?

Почему так хочется кричать? Не потому ли, что Чез прав?

— Стоять! — опять дурацкий приказ. Черта с два он послушает.

— Иди ка ты… — Джон больше не оборачивался. Чез снова выстрелил.

Дыхание сбилось. Что-то обожгло ему правую лопатку. Лишь потом дошло, что этот ублюдок пустил в него пулю. Ноги подкосились от резкой боли. Нервные окончания переплелись, посылая сигналы по всему телу.

Проклятье.

С трудом открыл дверь на выход и прислонился к проему. Сейчас. Нужно отдышаться. Если братец, конечно, его не прикончит.

— Никогда не поворачивайся ко мне спиной, Джонни, — прошептал Чез, наклонившись к нему и толкнув в спину.

Джон вылетел на улицу., упав на старый покрытый пылью и песком асфальт с давно стертым битумом. Боль огнем жгла плечо. Почти невыносимо. Он сцепил зубы и кое-как поднялся на ноги. Обернулся. Дверь закрыта. Чеза нет. И на том спасибо.

Прикончит ублюдка. Обязательно. Только бы не истечь кровью и добраться до дома. По-хорошему нужно позвонить своим людям. Но Джон и так сполна насытился унижением. Еще не хватало разговоров в их кругах, что Чез Санто выстрелил ему в спину, заставив истекать кровью и молить о помощи. Нет. Не сегодня. Никогда.

11. 11. "(Не) Договорилась с собой"

Джессика успокоилась не сразу.

Мылась в душе, сдирая с себя чужеродный запах. До красноты натирала мочалкой свою кожу, оставляя ссадины. Ругалась на себя и ненавидела. Слезы душили ее, смешиваясь с водой. В какой-то момент она просто села на пол душевой, сжалась в комок, завывая от тоски. Лишь когда охрипла, выключила душ, вытерлась и вышла в спальню, завернутая в мокрое полотенце.

Уставилась на их с Джоном кровать, не в силах пошевелиться.