– А что ты с ней сделала?

– Спрятала, как мы и договаривались.

– Вот чтобы больше я от тебя этого не слышала! – вздрогнула Стриж. – Не договаривались мы ни о чем! Просто ты присвоила чужой труп и сбежала с ним, поставив меня перед фактом.

– Короче, Елизавета Архиповна в надежном месте.

Саша попыталась представить надежное место на участке в пятьдесят соток. В голову настойчиво лез дурацкий детский стишок: «Утопилась тетка Смита у себя в колодце. Значит, воду через сито процедить придется».

– Чего ты там бормочешь? – подозрительно спросила Исаева. – Какое еще сито?

– Не сито?

– Что – не сито?

– В колодце.

– Стриж! Ты меня пугаешь!

– А ты меня, можно подумать, радуешь безостановочно, – прошипела Саша. – Хватит тень на плетень наводить. Куда дела покойницу?

Галка огляделась и подалась к ней.

– За сараем есть канава. Я про нее вспомнила в самый ответственный момент!

– Чш-ш-ш!

– Отличная канава, поверь! Словно нарочно для этого дела выкопана. Я даже грешным делом подумала, уж не для меня ли они ее приготовили.

– Возможно, это был бы не худший вариант, – пробормотала Саша.

– Да ну тебя. Слушай, там даже веток целая куча оказалась навалена. Старушка лежит, как дитя в колыбели. Идеальное место, Стриж! Никто ее там не найдет, поверь мне.

Рита Сысоева когда-то начала встречаться с Валерой Грабарем, рассчитывая лишь посмеяться над ним. Грабарь был не из тех, кто мстит обидевшим его девушкам. Он бы даже не понял, что его оскорбили.

Именно это в конце концов и удержало ее от всех заготовленных планов. Рита была беспечна, но не жестока, а в том, чтобы выставить назойливого боксера на всеобщее посмешище, было что-то от издевательств над ребенком.

Сначала она его вышучивала. Шутки эти были злы и колючи, но Валера не понимал и половины, поэтому издевки Рите скоро прискучили.

Тогда она стала пытаться от него избавиться. Грабарь пыхтел, мрачнел, жевал щеки и выглядел еще большим идиотом, чем был на самом деле, но продолжал бродить за Ритой неотступно.

«Не повезло парню влюбиться в тебя», – сказала однажды Нина. Рита поразмыслила, и честность заставила ее признать, что мать права. С этой минуты она начала жалеть Грабаря.

Жалость, как волшебная палочка, которой коснулись чудовища, высветила то, что прежде было скрыто грубой мохнатой шкурой. Валера был бесконечно терпелив к ней, с ее тяжелым и взрывным характером. Он готов был ради нее на все, и если бы Рита попросила, принес не один персик среди зимы, а вырванное с корнем персиковое дерево и заодно агронома. Наконец, сияние Риты освещало и тех, кто находился рядом с ней. Поэтому грубый Валера с почтением относился к ее отцу, дяде Грише и Алевтине и с благоговением – к ее матери. Он был, пожалуй, единственным человеком в целом Шавлове, который всей душой любил Сысоевых, потому что они были – Ритина семья. Рита с ее практичным умом не могла не понимать, что детей он будет обожать еще сильнее.

В конце концов, ей просто льстило поклонение такого сильного человека. Силу она уважала.

«В канаве ищи». Надо же, в канаве!

Пентюх бритый.

Рита Сысоева обогнула сарай, наклонилась и потащила на себя верхнюю ветку калины, не переставая изобретательно ругать своего приятеля.

Ветка зацепила вторую, та – третью, и внезапно все зеленое покрывало сползло в сторону.

Рита хватанула ртом воздух.

Сюрприииз! – пропел кто-то невидимый тоненько, будто комар.

Надо сказать, вид у Елизаветы Архиповны был почти довольный, словно она наконец-то нашла подходящее место и собирается пребывать здесь и дальше в тиши и покое.