Уже темнело, мы заскочили в автобус, чтобы проехать три остановки. Жанна пешком не хотела идти, сильно потела. Общественный транспорт не пугал меня так, как машины, но я всё равно вцепилась в дорогую сумочку Лады и всё время нервно поправляла распущенные волосы. Они у меня шикарные, но распущенность, даже в таком виде, сильно напрягала. Поэтому я сняла с руки резинку и собрала волосы в хвост.

Люди не обращали на нас внимания, сидели по местам, мы же стояли в конце автобуса, не разговаривали. Оплатили проезд и вышли на своей остановке в оживлённой части города. Я смотрела на телефон, ожидая извинений или поддержки, но Ге не писал.

Лу: А если со мной что-то случится? Я с тобой перестану общаться.

Жанна, как крейсер рассекала толпу, зашла в тёмную подворотню, утыканную дорогими машинами, по тёмным закоулкам привела меня к железной двери, над которой светилась ярко-голубая надпись на английском языке. Смело позвонила в звонок.

Лу: Дрёма!!! Опять спишь? А мне нужна поддержка.

Ге: Не бойся, я с тобой.

Лу: Нет тебя со мной.

Дверь распахнулась и на пороге появился здоровый мужик в белой рубахе. У меня опять стали цепенеть пальцы.

– Это ко мне! – услышала я голос Петры, и охранник отошёл в сторону.

Мы вошли в клуб. Играла приятная музыка, помещение было большим и заполнено людьми. Прохладно. Полутьма, горели разноцветные огни у потолка и у пола. Посредине зала сиял голубым светом большой бассейн. В нём купались девушки и пили коктейли. За бассейном небольшая сцена, на которой играл на саксофоне одинокий музыкант. Сидел на стуле и его освещал луч света.

Слева от входа стояли большие длинные столы, укрытые белыми скатертями, заполненными яствами и закусками на любой вкус. Возвышались пирамиды из фужеров с выпивкой. Все они были хрустальными, и острые грани преломляли подсветку, создавая радужную сказку. Там же на столах стояли крохотные фонтаны, изображающие пасторальные сцены из маленьких фигурок пастушек и овечек на зелёных полях, между которых крутились водяные мельницы.

Справа располагались диван со столами для карточных игр. В дальнем углу зала били киями бильярдные шары и была небольшая танцплощадка, на которой танцевало несколько пар под музыку саксофона.

Я сразу приметила Яна Борисовского. Он тоже заметил меня и тут же отвернулся спиной. Сидел он на диване в компании крепких парней.

– Ян не подойдёт к тебе, – сказала Петра, заметив мой пристальный взгляд вглубь зала.

Наша шикарная блондинка выкатила силиконовую грудь, стояла на шпильке и серебристо-белое платье было очень коротким. К ней присоединились несколько девчонок нашего возраста, но не из нашего университета. Одинаковые губы и брови, одинаковый маникюр. Все они держали изящные фужеры, иногда попивая из них.

– Что не сказала, что у вас бассейн? – недовольно спросила Жанна. – Я б купальник взяла.

– После часа ночи, все без купальников будут плескаться, – чванно ответила Петра и повернулась к своим подругам, – это наша староста Жанночка и отличница Луиза.

– Вау, – ахнула одна, рассматривая меня во все глаза,– это же коллекционное платье. И сумочка от Гуччи?

– Да, – неловко помялась я.

– Отлично, – фыркнула какая-то брюнетка, – очень подходит к твоим рваным кроссовкам.

– Они не рваные, – тихо ответила я.

– Мы предпочитаем спортивную обувь, – поставила руки в бока Жанна, загораживая меня.

– Я тебя знаю! – восторженно выкрикнула та, что обратила внимание на моё платье. – Ты Жанна Амашукели! Сестра Луки Амашукели!

– Это того самбиста?! – запищали девчонки.

– Да, да, - отмахнулась Жанна. – Я тоже кандидат в мастера спорта по самбо.