По словам очевидцев, удар напоминал взрыв, и корабль сразу разбился вдребезги. Вся команда погибла. Через 10 минут с якорей сорвались еще два парусника и погибли таким же образом. Двум или трем людям из их команды удалось удержаться на камнях. Их вытащили канатами на вершину берега. Все корабли более или менее быстро дрейфовали к скалам. Скоро сорвался с якорей и был разбит о берег четвертый парусный транспорт. После этого наступило на несколько минут успокоение, туман поредел, и можно было видеть по вершинам скал толпы людей, смотревших на происходившее внизу разрушение. Появлялась надежда, что буря идет к концу.

Но она не оправдалась. Ветер возобновился с такой силой, что у находящихся на берегу людей осталось, по выражению очевидца, одно только чувство – инстинкт самосохранения. Пятый корабль сорвался с якорей и разбился о берег».

Ситуация осложнялась и тем, что нигде поблизости не было пологого берега, а только отвесные скалы окружали внешний рейд. Поэтому даже в самой критической ситуации выброситься было просто некуда. А это означало одно – смерть. Первым погиб транспорт "Прогресс", за ним французский "Резолют" с грузом пороха…

В отчаянной попытке спастись, самые отчаянные пытались проскочить в узкое горло бухты, с тем, чтобы избегнуть скал. Увы, почти никому из них не удалось это сделать.

Пароход «Эвон», игнорируя приказание коменданта Балаклавского гарнизона Кристи, снялся с якоря и начал прорываться в бухту. При этом он столкнулся с транспортом «Виктория», сорвав его с якорей («Виктория» затем ударилась о скалу и погибла). Затем неутомимый «Эвон» врезался в транспорт «Keнилберт», который, так же, впоследствии затонул. При этом сам «Эвон» всё-таки проник в Балаклавскую бухту, и ему удалось спастись. Все иные попытки проскочить в бухту так же не увенчались успехом. И эти суда один за другим погибли наравне с теми, которые без сопротивления отдался на волю ветра.

Газета «Таймс»: «Сквозь сероватый туман видны были вдали на пушечный выстрел тени 4-х больших винтовых кораблей, извергающих столбы дыма и тяжело качающихся на волнах. Ближе, при входе в бухту, целая эскадра паровых фрегатов с пылающими печками качалась и ныряла в беспорядке посреди множества других малых кораблей. Один парусный фрегат, сорванный с якорей, бросился в середину двух больших пароходов. Машины их были бессильны против ярости урагана. Эти три корабля заградили вход в гавань. Цепляясь между собою и сталкиваясь один с другим… Порвись хоть один швартов, все три погрузились бы в воду в бухте с отвесными берегами и не спася бы ни один человек».

Более трех десятков судов один за другим разбиваться о скалы. Берег был усеян корабельными останками и изуродованными трупами. Последних было так много, что они лежали в несколько слоев. Это был настоящий апокалипсис, и, наверное, единственная по столь ужасающим масштабам трагедия во всей истории мирового мореплавания.

Картина А.К. Айвазовского

Одна из английских газет того времени, сообщая о гибели флота в Балаклаве, уклончиво писала: «Агенты адмиралтейства нуждались в благоразумии и в познаниях». По-видимому, эти слова следует понимать в том смысле, что английское командование допустило непростительную ошибку, приказывая приходящим судам находиться вблизи балаклавских скал. Впрочем, вероятно, во время войны и необходимости бесперебойного снабжения сражающейся армии иного выхода у британских адмиралов просто не было.

Так или иначе, но тридцать груженных припасами судов со своими командами погибли в течение менее чем одного часа. Среди них был и «Принц». Гибель этого новейшего парохода была самой ужасной.