Разговорить молчуна, войти в доверие, собрать информацию – тут ему не было равных. В разговоре с веселым толстяком-добряком многие теряли осторожность и болтали лишнего, а уж он ничего никогда не пропускал и не забывал. Ну и конечно, за столько лет оперативной работы он знал каждую собаку в городе и через своих информаторов мог узнать, что съел на завтрак и как сходил в туалет практически каждый его житель. Зигунов держался за этого оперативника как мог, но в прошлый раз в управлении ясно дали понять, что этот год для Чигаркина будет последним в органах.

– Больше всего информации удалось получить от пенсионера с нижнего этажа, который тела нашел. – Пожилой опер наконец отдышался и шлепнул бумаги обратно на стол. – Рассказывает, что Красовский несколько лет назад ему собаку отравил. Пес часто лаял по ночам, мешал спать. Прямых доказательств не было, но старик уверен, что это Красовский, потому что тот накануне пообещал «накормить шавку до отвала», а через два дня пес подобрал на лестнице кусок колбасы с отравой. Да… Прикольный дед, оказывается, летом тоже на водохранилище ездит рыбачить. У него там гараж с лодкой моторной, так он…

– Хорошо, ясно, – остановил его Петр. – А что там твоя агентурная паутина сообщает?

– Ну я позвонил паре старых знакомых, в коллекторские агентства много кто после работы в органах идет, но все как один говорят, что с «Деньгомигом» работают только отморозки. Настоящие бандюки, Красовский разрешал им работать с развязанными руками – лишь бы был результат и клиенты платили денежки, вот они и беспредельничали. Кстати, помните пожар на Ясеневой, после Нового года?

Полицейские переглянулись. Частный дом на Ясеневой выгорел дотла, а вместе с ним сгорела двухлетняя девочка, забытая родителями в кроватке. Причину пожара тогда так и не установили.

– Их рук дело? – удивился Зигунов. Чигаркин неопределенно покачал головой.

– Люди говорят. В любом случае погорельцы были должны «Деньгомигу» уже пару месяцев на тот момент, и все стены у них были расписаны типа «Верни долг, урод!». Но доказать что-то сейчас – сами понимаете…

– Ладно. Ясно, что ничего не ясно. – Он поглядел на часы и встал на ноги. – Так, я пойду, поговорю с Клименковым, потом в Управление еще ехать, посмотрим, что скажет Комитет по поводу всего этого. Ничего хорошего, и так понятно. – Опера тоже поднялись на ноги и в ожидании смотрели на Зигунова. – Так, ну что – Комитет возбуждает уголовное дело, и вы дуйте в центральный офис «Деньгомига», потрясите их там хорошенько – пусть выдают списки должников, особенно тех, кого их мордовороты в последнее время прессовали особо жестко. Пройдитесь по ним, пробейте каждого тщательно. Ну и, естественно, местные психи, буйные алкаши, прочие ненадежные элементы этого района, все как вы любите. Что с родственниками, кстати?

– Пытаемся связаться с дочкой, она живет в коттеджном поселке, – Чигаркин пожал плечами, – соседи ее давно не видели, вроде как она лечилась от наркомании последние годы и судьбой сына не особо интересовалась.

– Сообщайте немедленно, как что-то будет всплывать!

Клименков поднял взгляд от протокола и подпер голову рукой.

– Ааа… Петр Сергеич! Присаживайся!

Зигунов плюхнулся на стул под плакат с тем же Человеком-пауком, поправив полиэтиленовый чехол.

– Что, достал совсем Республиканский? – Петр сочувственно поглядел на следователя.

– Да спасу нет от него с его кошками, из любого душу вынет! Я все его фотки с этими кошаками сраными посмотрел и даже пару видео. Ну есть же предел? А скажешь что – обижается, как маленький, ей-богу. – Клименков фыркнул. – Так, ладно, я сейчас тебя долго расстраивать не буду – этим сейчас в Комитете займутся. Уже подтвердили возбуждение уголовного дела. Так что слушай, что у нас на повестке дня: дело резонансное, двойное убийство, плюс подросток, плюс Красовский сам человек непростой, на многом завязан был. Короче, без журналистов не обойдется. Я их сюда не пустил, только под обещание, что вечером будет большая пресс-конференция и они там вдоволь смогут напиться нашей крови. Что ты сам-то думаешь?