– Не надо, пожалуйста… – тихонько заскулила она. – Пожалуйста.

– Цыц! Тебе тут вообще слова не давали. Даже и не думай меня кинуть, курва мелкая. Я за тобой внимательно слежу, не смотри, что болтаю. У меня глаз наметан. В бою быстро научаешься следить за противником.

– Да никто тебе тут не противник! – крикнул участковый, но Аброськин его, похоже, даже не услышал.

– Все вы противники. Денег нет, еды нет, кредит взял – а процентов набежало в триста раз больше.

У Зигунова учащенно забилось сердце. Он даже кивнул, как бы соглашаясь с Аброськиным.

– А что закладывать? Себя? Детей?!!

Аброськин со всей дури саданул носком тяжелого армейского ботинка по скамейке. Заложница с воплем рухнула на землю, закрывая голову руками и рыдая в голос. Но он ее тут же схватил за руку и посадил обратно.

– Не ори, дура! Чтоб вы подавились этим баблом! Я ж сказал: верну все! Все отдам, что должен, только не сейчас. Отцепитесь уже от моей семьи!!!

Было видно, что мужик с автоматом совсем на пределе. Сам себя накрутил и теперь трясся всем телом, как взведенная пружина. Одно неверное слово, и голова стажерки реально может превратиться в кровавый фонтан. Зигунов сделал два шага вперед, отделившись от группы офицеров. Нужно было как-то разрядить обстановку, а на пузатого Ивана Карповича особой надежды уже не было.

Однако сверток моментально качнулся в сторону движения. И сжимавшая его рука не дрожала.

– Назад, – просипел бывший вояка.

– Так какие у тебя требования, Аброськин? – деловито поинтересовался участковый. – Ты много наговорил, но давай теперь к сути.

– Простые требования, – тяжело вздохнул Аброськин. И с этим вздохом будто сдулся, утратил всю агрессию, которую так долго в себе распалял. За спиной заложницы стоял потрепанный жизнью, немолодой и очень усталый человек с беспросветным отчаянием в глазах. – От детей отстаньте. И от жены. Я сказал заплачу, значит, заплачу. Просто дайте немного времени. А пугать меня не надо, я пуганый. Что по черному ходу ваших бандюков-коллекторов, что по красному – вас, начальничков, бояться не буду. А сунетесь к моей семье, всех положу. Опыт есть.

Пока никто не успел вклиниться, Зигунов поднял пустые руки над головой и пошел к калитке.

– Дмитрий Степанович, у меня нет оружия, и я не хочу вам навредить. Разрешите сказать несколько слов.

Аброськин окинул опера подозрительным взглядом, чуть сдвинулся, чтоб заложница лучше его прикрывала, и кивнул неохотно.

– Говорите, чего уж. Я никуда не спешу.

– Я зайду?

– Не стоит. Я вас и так прекрасно слышу.

Настаивать Петр не стал. Остановился у калитки и произнес самым будничным голосом:

– Дмитрий Степанович, моя фамилия Зигунов, я начальник отдела уголовного розыска. Произошло явное недоразумение. Моя сотрудница и все остальные, кто сейчас здесь, никакого отношения к вашему долгу не имеют.

– Ага, как же. Свисти больше, начальник. Твоя пигалица как порог переступила, так сразу начала «корочкой» трясти и про долги «Деньгомигу» спрашивать.

Зигунов вздохнул и послал Республиканскому очередное мысленное ругательство.

– Да, этим вопросом наш отдел интересуется, но в связи с расследованием совсем другого дела. Владелец «Деньгомига» убит, мы ведем следствие, связываемся со всеми должниками. Девушка к вам пришла именно по этому вопросу. Кстати, долги теперь, скорее всего, будут списаны.

Аброськин секунду молчал. На его лице эмоции сменяли одна другую, но в конце концов он ругнулся и захохотал.

– Надо же! Все-таки есть Бог на свете. Грохнули наконец-то старого упыря. Давно пора. Я бы и сам не отказался пустить ему кровь, если б не надо было малых на ноги ставить. Вы когда убийцу найдете, пожмите его руку от моего имени.