– Подозреваю, что это не будет просто пикником, – пробурчал Франц.

– Ну, можно ко всему привыкнуть. Во всяком случае, нам придется чем-то пожертвовать, если мы хотим получить достойную работу в партии.

2 сентября 1939 года. Танковые дивизии вермахта наступают на Варшаву.

Фюрер проигнорировал ультиматум западных держав.

Это – война.

Новости, приводящие в трепет. Началось сражение с международным еврейским капитализмом, который пытается воспрепятствовать нашему прогрессу!

Штурмбаннфюрер СС Гризель, комендант Орденсбурга, собрал всех нас на просторном внутреннем дворе, на самой верхней из трех террас.

– Товарищи! – начал он дрожащим от волнения голосом. – Вы слышали новости. Англия и Франция оказались достаточно неразумными, объявив нам войну (Англия и Франция объявили войну Германии 3 сентября. – Ред.). В стране мобилизация. С этого дня мы должны посвятить конечной победе всю свою энергию. Но ваши сегодняшние обязанности состоят не в боях на границах. Нет, нужно закончить обучение здесь и так, чтобы в то время, когда вы примете участие в битве, у вас была полная политическая, военная и стратегическая подготовка, которая позволила бы вам уничтожить врагов.

Подняв высоко обе руки, Гризель заставил умолкнуть многоголосый шум.

– Товарищи! Вы будущие офицеры армий, которые завтра займут Лондон и Париж. Готовьтесь быть достойными доверия, которое оказывает вам страна!

Воспользовавшись несколькими часами отдыха, мы с Францем зашагали по лесной дороге, ведшей в Хинделанг.

– Все равно это смешно, – сказал вдруг Франц, улыбнувшись.

– Что смешно?

– Решение Франции и Англии заступиться, – продолжил он, поворачиваясь ко мне. – Когда начинаешь думать об этом, хочется верить, что нацизм родился благодаря им!

Я покачал головой, поджав губы.

– Мм… полагаю, ты имеешь в виду Рейнскую область?

Отведя руки за спину, он стал говорить сам с собой, словно был один:

– В 1918 году обстановка для нас складывалась паршиво. Народ был на пределе. Идея революции носилась в воздухе. Государственный долг из-за расходов на войну страшно вырос. Торговля переживала застой. – Он вытянул губы. Размышлял. Затем снова заговорил: – Возможно, если бы французы сыграли тогда свою партию в карты правильно, это привело бы к окончанию традиционной вражды.

– Но это было бы прискорбно, – вмешался я. – Я имею в виду потерю Эльзаса и Лотарингии, а также многого другого.

На его лице появилась ироническая усмешка.

– К счастью для нас, во Франции имеются блестящие государственные деятели. И уйма дальновидности и интуиции. Им было достаточно малейшего повода, чтобы вновь оккупировать Рейнскую область и установить свою администрацию на шахтах. Так они оправдывали это.

Я бросил на него удивленный взгляд. Мне самому довелось подробно изучать этот вопрос, но не приходило в голову, что Франц, мечтатель, тоже интересовался этим.

– Итак, механизм был запущен, – возобновил монолог Франц. – 11 января 1923 года французы двинулись из Вупперталя в Висбаден. 26 января правительство Куно санкционирует всеобщую забастовку. Рабочие, лишенные средств к существованию, толпятся у заводов и шахт. Для подавления забастовки французы посылают войска. Главным образом отряды сенегальцев.

Незаметно для себя мы заходим глубоко в лес Хинделанга. Над нами поют птицы. Мы присели на мшистый ствол дерева. Я вынул пачку сигарет и предложил ему одну.

– С этого момента французы потерпели поражение. – Он усмехнулся, беря сигарету. – И все же в то время умы, оглушенные войной, были почти готовы принять эволюционную политику франко-германской дружбы.