– Кто второй? – быстро спросил граф.

– Китаец местный, Фынчен.

– Ясненько…

Дождавшись, пока Юнгани с Фынченом удалятся, Уваров вышел за ними следом, и сразу отшагнул в сторону от освещенного проема двери.

– Потапыч.

– Иду.

Удалившаяся парочка поспешно шагала к фабрике. Антон двинулся следом. Когда он миновал П-образный компенсатор, похожий на ворота, и свернул в узкий проход между серой бетонной стеной и целой батареей громадных ржавых баков, он увидал спину одного Юнгани, китаец куда-то «свинтил».

– Потапыч!

– Я за Фынченом, барин!

– Добро!

Могучее шипение заглушало шаги, а струи пара, вырывавшиеся то сбоку, то сверху, делавшие расплывчатыми огни желтых фонарей, скрывали погоню.

Когда до Сигдэ оставалось не более пяти шагов, Уваров крикнул:

– Юнгани!

Гольд сильно вздрогнул, вжимая голову в плечи, и уже хотел было сорваться на бег, но резкий голос Антона пригвоздил его к месту:

– Стоять!

Сигдэ испуганно обернулся, и залопотал, поднимая руки:

– Моя ничего не делай, капитана! Моя – смирный гольд!

– Опусти руки, Юнгани, – миролюбиво сказал Уваров, качнув пистолетом. – Лучше скажи мне: ты знаешь Ваньку Хунхуза?

Глазки у гольда забегали.

– Тебе ничего не будет, – внушительно проговорил Антон, – это все Хунхуз затеял. Ты ему тяжелые камешки передавал, а нашел их где?

– В тайге, капитана! – с готовностью ответил Юнгани. – Там…

Больше он ничего не успел сказать – хлопнул винтовочный выстрел, и пуля пробила гольду грудь.

Прибежавший Гора подхватил Сигдэ, сокрушаясь:

– Не поспел я, барин!

Уваров крикнул, срываясь на бег:

– Стереги его!

Метнувшись в сторону резервуаров, откуда стреляли, и едва не загремев, споткнувшись о рельсу, он выскочил к складу шихты, где была навалена руда. Впереди мелькнуло светло-коричневое пятно, скрываясь за бункерами, а следом за Фынченом почесал мужчина в чёрном пальто, отмахивая рукой с пистолетом.

– Сто-ой! – закричал Антон. – Стрелять буду!

Крик на человека в чёрном не произвёл ровно никакого впечатления, он даже петлять не стал на бегу, а Фынчен и вовсе пропал. Плюнув с досады, Уваров повернул обратно – охоты попасть под перекрёстный огонь у него не было ни малейшей.

Возвращаясь, он прошел к тому месту, с какого должен был стрелять кто-то из убежавших двоих, и споткнулся о китайскую духовую винтовку. Это был тяжеленький агрегат с толстым пустотелым прикладом, куда закачивался воздух, и с ещё одним приставным баллоном. Лишенные армаферрита, китайские оружейники склепали баллончик из обычной, хоть и хорошей стали. Естественно, давление он держал не слишком высокое, поэтому и дальность, и убойная сила у пуль из Поднебесной, круглых, как дробины, была пониже, чем у русских пневматов.

Пнув винтовку, Антон выбрался к Потапычу, обихажившего Юнгани.

– Ну, что? – спросил он, приседая на корточки.

– Безнадёжен, етить-колотить, – хмуро сказал Еремей. – Говорит, только «капитане» скажет, что да как…

– Юнгани!

Гольд открыл глаза, облизал почерневшие губы.

– За что, капитана? – проскулил он. – За что… они меня… так?

– Кто – они?

– Фынчен этот… Он… Как это… Резьден…

– Резидент?

– Да… На китайцев он… работает. А те… камни с неба… я в тайге нашел… Зимовьё у меня на Ахобэ… за вторым бродом к востоку… в урочище Кимонко… Ручей у зимовья… вверх по нему… Там…

Заклекотав, Сигдэ выгнулся, и умер.

2.

Ресторан «Бон-тон» числился в разряде «приличных», по каковой причине за обед, обходившийся посетителю трактира в гривенник, в заведении господина Фэйхуня следовало выложить целковый, а то и все полтора.

Правда, сам зал ресторации блистал исключительным порядком и даже был изыскан, украшенный в восточных мотивах – тут тебе и бумажные перегородки, и свитки с образчиками изречений, расписанных умельцами-каллиграфами, и ненавязчивая мелодия однострунного инструмента, спрятанного вместе с исполнителем за ширмой.