На улице, вдали, показался отряд аркебузиров, сопровождаемый толпой любопытных. Под командованием лейтенанта маршировало две дюжины отлично вооруженных мушкетами, шпагами и дагами солдат, словно направляющихся на войну.

Рядом с лейтенантом корсар заметил какого-то старого господина с седой бородой, вооруженного шпагой, и решил, что это кто-нибудь из родственников графа или молодого человека.

Отряд проложил себе дорогу среди граждан, заполонивших улицу, и остановился в десяти шагах от дома нотариуса. Солдаты выстроились в три шеренги и взяли мушкеты на изготовку, словно собирались открыть огонь.

Понаблюдав несколько минут за окнами, лейтенант переговорил со стоявшим рядом стариком, затем решительно подошел к двери и постучал тяжелым молотком.

– Во имя закона, откройте!

– Вы готовы, мои храбрецы? – спросил корсар.

– Готовы, сеньор, – ответили Кармо, Ван Штиллер и африканец.

– Вы останетесь со мной, а ты, мой славный африканец, поднимешься на верхний этаж и посмотришь, нет ли там лазейки, которая позволит нам выбраться на крышу.

С этими словами он поднял жалюзи и, облокотившись на подоконник, спросил:

– Что вам угодно, сеньор?

Увидев вместо нотариуса мужественное лицо корсара, одетого в широкополую черную шляпу с развевающимся черным пером, лейтенант растерялся от удивления.

– Кто вы такой? – спросил он спустя мгновение. – Я хотел бы поговорить с нотариусом.

– Я его заменяю, поскольку он пока не может двигаться.

– Тогда откройте: у меня приказ губернатора.

– А если я не захочу?

– В таком случае я не отвечаю за последствия. В этом доме происходят весьма странные вещи, и я получил приказ узнать, что случилось с господином Педро Конксевиа, его слугой и его дядей, графом Лермой.

– Если вам не терпится это узнать, то могу вам сказать, что они находятся у нас в доме, все в добром здравии и даже в отличном расположении духа.

– Пусть они сойдут вниз.

– Это невозможно, сеньор, – ответил корсар.

– Я требую подчиниться или велю взломать дверь.

– Как вам угодно, но предупреждаю, что за дверью установлен бочонок с порохом, и при первой же попытке взломать дверь я подожгу фитиль и взорву дом вместе с нотариусом, господином Конксевиа, его слугой и графом Лермой. Теперь попробуйте, если посмеете!..

При этих словах, произнесенных спокойным, решительным тоном, не допускавшим ни малейших сомнений, ужас объял солдат и присоединившихся к ним зевак. Кое-кто поспешил убраться подобру-поздорову, опасаясь, что дом, того и гляди, взлетит на воздух. Даже лейтенант отступил назад.

Корсар невозмутимо стоял у окна, словно простой зритель, не спуская, однако, глаз с аркебузиров, в то время как стоявшие за ним Кармо и Ван Штиллер следили за действиями соседей, высыпавших на террасы и балконы.

– Но кто вы такой? – спросил наконец лейтенант.

– Человек, не желающий, чтобы ему кто-либо мешал, даже офицеры губернатора, – ответил корсар.

– Я приказываю назвать ваше имя.

– Не вижу в этом необходимости.

– Я заставлю вас сделать это.

– А я взорву дом.

– Но вы с ума сошли!

– А вы тоже.

– Ах, вы оскорбляете меня?

– Вовсе нет, сеньор, просто вам отвечаю.

– Кончайте!.. Ваши шутки зашли слишком далеко.

– Вы думаете? Послушай, Кармо… Подожги-ка фитиль у бочонка с порохом!..

Эти слова исторгли громкий крик ужаса не только у зевак, но и у солдат. Особенно сильно вопили соседи, и не зря, ибо от взрыва дома нотариуса наверняка пострадали бы их жилища. И кричали они так, будто уже видели себя взлетающими в воздух от взрыва.

Мирные жители и солдаты поспешили освободить улицу. Они бросились прочь от дома нотариуса, а соседи градом посыпались с лестниц, унося с собой кое-какие пожитки. Все были уверены, что этот злодей и безумец и в самом деле приведет в исполнение свою ужасную угрозу.