– Какая это тебе «лошадь», смертный! Или не видишь? Это конь! Конь Апокалипсиса!

– Ага! – едва не расхохотался я. – А ты, выходит, всадник этого самого Апокалипсиса? И скачете вы прямо из Покровской рощи. Как раз с утра психов гулять выпустили и по радио конец света объявили! Ты мне голову-то не морочь! – изменил я тон. – И «точилку» свою спрячь-ка куда-нибудь, а то не ровен час… На голову ты своего коня уже укоротил, так смотри!.. Он от неловкого движения в момент лошадью стать может по твоей милости!

Мужик от злости аж пятнами пошел, зеленью светиться начал, рот открыл, захлопнул и клинок из левой руки в правую переложил.

– А ну, без рывков, ты!.. – Я угрожающе направил ствол воздушки на мужика. – Пристрелить, может, и не пристрелю, а зенки в момент вышибу! На раз-два! Пули вы мои серебряные!..

На фига я про «пули серебряные» наплел, теперь уже и не помню, но так понимаю, они и подействовали. Оружие мужик медленно в ножны убрал, что у него на боку висели, носом шмыгнул и давай бухтеть:

– Совсем смертные страх потеряли… Не то что прежде… Все от того, что веры в них нет…

Забодал, в общем! Моя сверхзадача какая? Сома поймать для солянки, а тут этот… под ногами путается!

– Шел бы ты, мужик, отсюда куда подальше! – говорю. – А веры в нас – хоть отливай! Нам и постоянно, и периодически лапшу на уши вешают все кому не лень, а мы всем верим. Вот такая в нас сильная вера! Я, например, всем верю. Даже тебе! Так что забирай свою конягу и вали с моей фазенды! А там, у горизонта, будь ты хоть всадником Апокалипсиса, а животюга твоя – конем, хоть – наоборот, мне по барабану. Понял? Шевели ногами!

Мужик, как мне показалось, совсем уж собрался уходить. Меня еще сильно заинтересовало, как он с животюгой поступит, а он вдруг дернул себя за рыжую бороду, повернулся ко мне и говорит тихо так, со смыслом:

– Но ведь однажды вторая печать будет снята?

– Ясен пень… – не нашелся я, что можно возразить на такую заявку.

– Не боишься? – угрожающе сверкнул глазами мужик и злобно ухмыльнулся.

– А что? Есть чего бояться? – в свою очередь осторожно поинтересовался я.

– «И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч…»

Когда мужик начал декламировать, я даже заслушался, но потом меня словно толкнуло, я очнулся и, стоило мужику замолчать, спросил:

– А на фига?

– Что?.. – округлил глаза мужик.

– На фига ему «большой меч»? – терпеливо переспросил я.

– Большой меч… – задумался мужик и даже снова подергал себя за бороду. – Там это не сказано…

– Ну, вот видишь! – оживился я и, как мог, передразнил его: – «Не сказано…» А чтоб «мир взять с земли» или там «чтобы убивали друг друга», это ты, мужик, не туда попал. Или припозднился малость… Молотим мы друг друга сами по себе – аж пыль стоит! Все это дело без тебя умными дядями давно налажено! Так что и меч твой на фиг никому не нужен. Ферштейн?!

Мужик прикрыл глаза, потянул носом воздух, как бы принюхиваясь, и согласно, хоть и как-то нехотя, кивнул:

– Твоя правда…

– Ну, это и козе понятно – моя! – подхватил я. – А раз так, то катись отсель, не задерживайся!

Мужик вздохнул горестно, мне аж жаль его стало, хлопнул своего коня по холке и побрел по тропинке к задней калитке. А коняга его встрепенулся от удара и повернул ко мне обрубок шеи…

Вообще-то, Олег, сам знаешь – подсознание меня особо никогда не подводит. Опасается, наверное, что я его погубить могу вместе с организмом. Так что факты и необходимую информацию оно мне «на-гора» выдает, не искажая и без задержки, хотя и в форме не совсем собранной мозаики. То есть всю картину происходящего, как она есть, подсознание предъявляет, но как бы постфактум.