В красной пайте с эмблемой СССР – серп и молот на фоне глобуса, в потёртых джинсах Гриша-младший смотрелся нелепо рядом с шефом в шикарном сером пиджаке классического кроя и белоснежной рубашке.

– Кофе будешь? – спросил шеф.

Я покачала отрицательно головой.

– Тогда к работе. План есть?

Я передала ему папку с детальным планом. Всё то же самое было отправлено шефу файлом, но он предпочитал черкать и перекраивать именно ручкой на бумаге.

– Посмотрим-посмотрим.

У меня вспотели ладони. Вне стен начальственного кабинета я была уверена в своей работе, но сейчас я начала переживать, а вдруг что-то не так и не то. Синдром отличницы не давал спокойно жить.

– Да чего ты? – хлопнул по плечу Гриша-младший. – Расслабься. Всё ты отлично расписала. У тебя же не голова, а дом советов.

Шеф поднял на меня глаза и улыбнулся.

– Алин, ты эти переживания бросай. Так никаких нервов не хватит. Если и есть ошибки, то мы все исправим. Если косяки вылезут потом – тоже что-нибудь придумаем.

Сразу вспомнилась моя первая начальница в банке, к которой я попала сразу после защиты диплома. Ещё не старая женщина с неустроенной личной жизнью за любую оплошность орала так, что хотелось зашить ей рот суровыми нитками. А за незначительные ошибки лишала премии. С ней-то моя и без того чувствительная нервная система расшаталась окончательно. Я и Гришу перестала бояться только после второго нашего совместного проекта. Я, конечно, умела держать себя в руках, не заикалась, не ревела, могла отстоять свою точку зрения. Но внутри у меня каждый раз всё обрывалось, когда меня вызывало начальство или обнаруживались какие-нибудь проблемы.

Я кивнула, выдохнула и попыталась расслабиться. Это со стороны хорошо говорить, а я так не умею. Правда, через два часа обсуждений, внесения правок, звонков и договорённостей я и не вспомнила, почему так нервничала. Всё-таки умеют два Григория увлечь на свою волну человека.

Вернулась домой окрылённая успехом, что контракт подписан, а проект интересный и план мой оба Григория приняли, внесли некоторые коррективы, выдали множество контактов нужных людей, но всё же одобрили без особых изменений. На радостях позвонила маме, поболтала с Верушкой, переговорила с братом.

И… оказалась в тишине. Пятница, вечер и … одиночество.

Идти куда-то одной не хотелось, позвать было особо не кого. Смотреть фильм, читать книгу, вышивать, рисовать – много чего можно сделать, но нет желания. В мессенджере пиликнуло сообщение, я нехотя открыла.

Олег: «Альбина, привет. Завтра с утра свободен как ветер. Можем встретиться, если у тебя есть время». И пара смайликов.

Да неужели?! Полгода как не можем состыковаться. Хотя, если начистоту, просто нет особого желания ни с его стороны, ни с моей. Приятно пообщаться — переписываться – это одно дело, а встречаться, тратить своё время на незнакомого и очень далеко и условно родственного человека – это другое.

Про Олега я знала мало. Его мама и моя были двоюродными сёстрами, дружили в детстве и юности, но жили в разных городах. Поэтому дружба была в основном в письмах. Именно эти письма я и нашла, когда мы решили продавать квартиру, где раньше жили дедушка с бабушкой.

Целый ящик с письмами долго пролежал у меня на балконе, пока я не решила его разобрать перед отъездом. Тогда-то я и прочитала письма маминой сестры, заинтересовалась родственниками и стала выспрашивать у мамы, почему мы не поддерживаем отношения.

Оказалась, что сестра мамина умерла очень рано, а детей забрал на воспитание её первый муж, тот самый, о котором так много написано в письмах. Жили они на севере, после развала СССР приезжать в Севастополь перестали, связь прервалась.