– Что надо сделать?
«Позови меня. Пригласи войти. Разреши входить каждую ночь, пока ты спишь. Я займусь переделкой тебя.»
– Пока я буду спать?
«Пока ты будешь спать.»
А что, подумал Джош. Отличная идея. Я буду дрыхнуть без задних ног, а мой ангел-хранитель – переделывать меня для грядущих переделок. Переделка для переделок? Славная шутка, сэр! А проснусь – и тело снова мое. Я ведь ничего не теряю, верно?
«Верно…» – эхом прошелестел лес.
– Я тебя приглашаю. Входи каждую ночь, пока я сплю.
«Договорились.»
Он не думал, что заснет.
Не в первый раз Джошуа был снаружи. Он знал, как это бывает: чистый восторг, легкость, бессмертие. Знал, предвкушал, наслаждался. Табак, виски, женщины, трубка с китайским опиумом – ничто не шло в сравнение с этим ослепительным удовольствием. Возвращаться не хотелось, но тахтон входил, затем выходил, не задерживаясь надолго, и снаружи превращалось во внутри.
Преподобный Элайджа рассказывал про изгнание из рая. Верил ли Джош преподобному? Нет, не верил. Он знал, как это происходит, а знание не нуждается в вере. Он только не знал, что снаружи – в раю! – тоже спят. В конце концов, он впервые коротал ночь вне собственного тела. Оказалось, что да, спят.
В ту ночь ему впервые приснился ад.
Глава третья
Другой человек. – Чистая белизна. – Не трать патроны зря. – Чертова куча дерьма. – Джентльмен и лев. – Феб и сатир.
1
Рут Шиммер по прозвищу Шеф
– И не надейтесь.
– О чем вы?
– Я не буду с вами стреляться.
– Что вы такое говорите, мэм?
– Вам хочется отомстить, мистер Редман? Не спорьте, я вижу, что хочется. Полагаете, за это время вы достаточно набили руку?
Парень улыбается. Сколько ему лет? Во время первой встречи Рут дала бы ему семнадцать. Сейчас – двадцать, максимум, двадцать два. Это невозможно, ему не меньше двадцати семи! «Я молодо выгляжу, мэм. Это мое наказание…» Мне тридцать, думает Рут. Выгляжу я на все сорок. Это мое наказание? Нет, это будни.
То, что она выглядит старше своих лет, никак не задевает Рут Шиммер. Ну, почти никак.
– Джошуа, мэм. Друзья зовут меня Джош.
– Мы друзья?
– Надеюсь. Вы не поверите, мисс Шиммер, но перед вами другой человек. Вы знали молокососа и грубияна. Я не умел обращаться с женщинами. С мужчинами, думаю, тоже. Ваш выстрел…
Он поднимает взгляд. Смотрит на люстру.
– Он вышиб из меня всю дурь. Вправил мозги! Если позволите, я бы хотел попросить у вас прощения за тот поступок. Недостойный поступок, мэм! Я…
Он еще что-то говорит. Горячится, взмахивает руками. Рут не слушает. Она смотрит, как посетители салуна, проходя мимо, здороваются с парнем. Смеются, касаются шляп, хлопают по плечу. Возможно, люстра и впрямь вернула мистера Редмана на путь добродетели. Если нет, Рут ничего не теряет.
– Пиво, – говорит она.
Парень запинается на полуслове. Румянец вспыхивает ярче пожара. Трудно жить, если краснеешь так быстро.
– Что, мэм?
– В тот раз вы помешали мне допить мое пиво. Угостите меня кружечкой, и будем квиты. Это вас устраивает?
– Виски, мисс Шиммер! Самый лучший виски, какой только найдется в «Белой лошади». Бутылку, а?
– Кружка пива. Этим мы ограничимся.
«Вы хотите меня унизить?» Рут прямо слышит, как он произносит эти слова. Она слышит, он не произносит.
– Лиззи! – кричит он через весь салун. – Два пива!
– Одно, – поправляет Рут.
– Два, Лиззи! Мэм, вы жестоки. Неужели вы запретите скромному помощнику шерифа выпить свою законную кружечку? Не исключаю, что я закажу повторить. Я…
Новый взгляд на люстру.
– Она не упадет, – заверяет Рут.
– Ну, не знаю. В вашем присутствии, мисс Шиммер… Нет, не стану врать. Знаете, почему я хожу в «Белую лошадь»?