– Если уже не стал, – прошептал Черный гусар, поднимаясь из-за стола и направляясь к стойке. Пора было уйти в номер. Не дай бог, какой-нибудь местный патруль сюда заглянет. Ради него служивые простят все прегрешения разбойникам.

– Вторая дверь справа от лестницы.

Барон фон Хаффман кивнул и направился к двери, за которой, по словам владельца таверны, находилась лестница. Невольно пошатнулся и тут же ощутил на себе взгляды разбойников. За спиной входная дверь скрипнула, и гусар невольно оглянулся. На пороге стояли два дворянина. Какими судьбами они оказались в этих краях, одному Богу известно. Кафтаны позолоченные, в руках трости, на поясе шпаги. Лица напудрены, точно так же, как и парики. У одного на лице мушка, над верхней губой. Вошли вальяжно, ни на кого не взглянув, словно тут и людей-то не было. Сразу к стойке.

– Обед на две персоны, – проговорил один из них по-немецки, но с жутким акцентом.

Тут же на стол выложили несколько монет, чем сразу же привлекли внимание разбойничков. Фон Хаффман облегченно вздохнул. В душе сразу же появилась надежда, что он для трех головорезов потерял какой-никакой интерес. Бывший старшина уже потом понял, как сильно он ошибся в тот момент. Сейчас же, еще раз окинув взглядом зал, фон Хаффман отворил дверь и стал медленно подниматься по лестнице.

Небольшая комната. Пара стульев, кровать, стол у окна. На столе кувшин с холодной водой и кружка, хотя, по мнению фон Хаффмана, она не нужна. Еще вазочка с цветами. Скорее всего, причуда хозяйки. Под кроватью – ночной горшок. На подоконнике потрепанная книга книг – Библия. На кровати старые пошарканные простыни, на удивление чистые. Зато по углам следы клопов. Игнат Севастьянович невольно поморщился. Как бы эти «драгуны» ночью отважного гусара не покусали! Они и нормально выспаться могут не дать. Будешь ворочаться на кровати, как черт на раскаленной сковородке. Вот только выбирать не приходится. Спать под открытым небом не хотелось, да и в таверне все же как-то было поспокойней. Хотя та троица, да сам хозяин дома не внушали ему доверия. Впрочем, и Марта та еще чертовка. Кто знает, что у этой женщины на уме?

Доломан полетел на стул, сабля прислонена рядом у второго. Один пистолет под подушку, другой на стол, сюда же положил гусарский колпак.

Подошел к окну и посмотрел на улицу. Благо окна выходили на дорогу. Разглядел свою лошадь, возле которой крутился внучек хозяина постоялого двора. Мальчишку явно заинтересовал вороной барона. Чуть поодаль стояла запряженная четверкой белых коней карета. Она явно принадлежала тем двум дворянам, что прибыли сюда сразуже после него. Кучер дремлет на облучке и явно в дальний путь, по крайней мере, сейчас не собирается. Вероятно, дворяне, как и фон Хаффман, решили переночевать на постоялом дворе. Слева от дороги огромный пруд, в котором плавают несколько уточек. Все же хозяин явно питался лучше своих посетителей, потчуя гостей жареной голубятиной. Неожиданно старик и сам появился на пороге дома с ружьем в руке. Вскинул его и выстрелил. Одна из птиц тут же была убита, другие выстрела испугались. Они было дернули, чтобы взлететь, но не

смогли, старик явно подрезал им в свое время крылья. Хозяин таверны поставил допотопное ружье у дверей и просеменил к пруду. Вскочил в лодку что была привязана у одиноко стоящего дерева, и отплыл. Вскоре он уже с тушкой спешил к дому. Прихватив ружье, он скрылся в здании.

– Не иначе, для дворян уточка, – прошептал фон Хаффман.

Между тем из таверны вышлауже знакомая троица. Остановились, взглянули на карету, потом в сторону лошади гусара и о чем-то стали тихо говорить. Еле фон Хаффман сдержался, чтобы не открыть окно. Кто знает, можно ли его вообще отворить? Да и звук может привлечь внимание. Но чтобы они ни задумали, о чем бы сейчас ни договаривались – главное, нужно было быть настороже. И все же мысль, что хозяин таверны может быть с разбойниками заодно, не покидала Игната Севастьяновича. Хотя, с другой стороны, не будет же старик грабить у себя дома. И все же, как считал фон Хаффман, береженого Бог бережет.