– Прибыл господин Мюллер, господин барон, – доложил он.

– Ну, что же, я, по крайней мере, готов. Решение менять не буду, если только господин Мюллер не принесет извинение Катрин. Причем сделает это в нашем с тобой присутствии, Иоганн.

– Полностью с тобой согласен, – проговорил фон Штрехендорф. Он положил ложку с вилкой на стол и добавил: – Я готов, Адольф.

Оба выстрела грянули одновременно. Дым окутал поляну. Секунданты тут же кинулись к своим подопечным. Подбежали почти одновременно.

– Ну, что там у вас, фон Штрехендорф? – поинтересовался Курт, секундант господина Мюллера.

– У нас все нормально, – отозвался не Иоганн, а барон. – Ваш приятель очень плохо стреляет.

– Стрелял, господин барон, – поправил Сухомлинова Курт. – Зато вы отменный стрелок. Прямо в сердце. Господин Мюллер даже не мучился.

– Вам его жалко, Курт? – спросил Игнат Севастья-нович, подходя ближе.

– Пожалуй, нет. Мерзкий человечишка был.

Сухомлинов удивился. Второй человек так негативно говорил о покойнике. Обычно о покойниках либо хорошо, либо ничего. Ладно, пастор, но этот?

Вроде друг, и даже согласился принять участие в дуэли, зная, что за это по головке не погладят.

– Эвон как? – прошептал Игнат Севастьянович. – Но вы же его друг?

– Поддерживал отношения только из-за светлой памяти его отца. Вот тот был сама доброта. А Фриц, увы, пошел не в него.

– Я надеюсь, вы знаете, Курт, что теперь делать?

– О да. Никто не будет подымать шума. Сухомлинов еле сдержался. О дуэли знала вся

округа, за вечер слух разошелся довольно быстро. Того и гляди, как бы не нагрянула полиция и не, разбираясь, кто виноват, всех засадила бы в тюрьму.

– Вы же подтвердите, что я предлагал все это закончить миром? – уточнил Игнат Севастьянович.

– Само собой, господин барон. Вы же видели, что я настаивал на том, чтобы господин Мюллер принял ваши условия и принес извинения девушке. Но он отказался, и в итоге вот, – секундант указал рукой на тело.

– А ведь на его месте мог быть и я, – проговорил Сухомлинов.

– Могли, – согласился Курт, – да, видно, судьба на вашей стороне.

– Судьба, – прошептал барон, – вот только на чьей она стороне, решать, по всей видимости, королю. Может быть, вот это, – он рукой показал на Мюллера, – лучший исход. Гнить в застенках, на хлебе и воде не такая уж завидная участь. Иоганн, – проговорил он фон Штрехендорфу когда тот подошел к ним, – выдели Курту денег на погребение.

Отошел в сторону. А ведь как все начиналось…

С фон Штрехендорфом они вышли в гостиную, где их уже ждал господин Мюллер и его секундант Курт Вернер. Одного взгляда Игнату Севастьяновичу хватило, чтобы понять, отчего его противник выбрал пистолеты. Вряд ли тот при его тучности мог бы с лег-

костью фехтовать шпагой или саблей. На Мюллере был коричневый кафтан с золотой вышивкой, точно такого же цвета брюки, заправленные в оранжевые сапоги, белоснежный накрахмаленный парик, потрепанная треуголка, а в руке трость. Вернер был одет попроще. Кафтан поношенный, брюки короткие до колен, мышиного цвета чулки и черные лакированные туфли с посеребренными пряжками. Под мышкой он держал коробку с дуэльными пистолетами.

– Добрый вечер, господин барон, – приветствовал Сухомлинова господин Мюллер, снимая с головы треуголку. Каким бы грубияном и проходимцем тот ни был, отметил Игнат Севастьянович, а в вежливости ему не отказать. – Надеюсь, я не заставил себя долго ждать?

– Вы вовремя, господин Мюллер, – ответил барон, – мы как раз с господином фон Штрехендорфом обедали.

– Вот и славно, господин барон, – проговорил дуэлянт и улыбнулся. – Умирать на пустой желудок – это большой грех. Кто знает, как там кормят.