Ну кто бы предполагал, что ТАК много?! Кровь залила пол, Катенькины волосы и рукопись, которую она держала в руке.

Так что когда парень, шедший за Катенькой, вошёл в незакрытую квартиру, то увидел в комнате огромную липкую кровавую лужу.

– Вот чёрт! – выругался он.

Но всё же подошёл поближе, стараясь не вляпаться. Чужая смерть не внушала ему ужаса. Но запачкать свой новый костюм он побоялся. Ведь тот был куплен не на оптовом рынке, а в престижном бутике. Но нечто сильнее Бориной брезгливости (а это был именно он) заставило его всё-таки подойти поближе. И это же нечто повелело осторожненько вынуть из Катенькиной ещё тёплой руки бумагу, по которой бежали слова, выведенные на принтере. Желание взять себе бумагу оказалось так сильно, что Бориса не смутила даже кровь, залившая чёрные строки на белом фоне.

И вот невероятность! Едва Катенькины пальцы перестали удерживать бумагу и та перекочевала к Борису, алая кровь начала исчезать невесть куда. Больше того, пространство вокруг Катеньки очищалось, будто кто-то водил огромным, невидимым ластиком, стирая кровь с пола, ковра, одежды. Но Борис ничего этого не замечал. Как заворожённый, он смотрел на бумагу. Впрочем, и там не замечал, что с белого листа пропала и кровь, и даже чёрные строки, напечатанные на принтере. Сам не осознавая зачем, Борис странным механическим движением осторожно сложил бумажку вчетверо и бережно упрятал её во внутренний карман своего модного пиджака.

Совершив это незамысловатое действие, он словно очнулся и уже недобрым взглядом оглядел комнату и Ка-теньку, лежащую на полу. Его не одолевал страх, но жгла злоба – и по отношению к Катьке, посмевшей так противно подохнуть, и к Виктории, уговорившей его утром стать идиотским таксистом, а вечером последить за дурёхой Катькой и пойти к ней домой, чтобы «всё разузнать».

«Ну и денёк! – злился Борис. – Повёз бабку – а она копыта откинула. Зашёл на кофеёк – а попал на похороны. Да ведьма Виктория меня просто подставляет! А ведь всё начиналось так весело. И казалось простым. Чего проще – забрать у бабки тетрадку или узнать у Катьки, где Ринка Каретникова прячет семейные драгоценности. И вот вам – уже два трупа! И ведь скажут, что я их всех убил… Нет уж, надо уходить, пока не поздно! Пока не замели!»

Парень выскочил из Катенькиной квартиры. Дверь закрывать не стал. Просто притворил. Если не дёргать, то и не увидишь, что дверь не заперта. Не дожидаясь лифта, скатился вниз по лестнице.

«А всё эта дура Виктория! – чертыхался про себя Борис. – Добудь, разузнай! И чего теперь? Ни бабки с тетрадкой. Ни Катьки с брюликами. Нашли время умирать, идиотки! А всё Викочка! Узнала от меня же, что Ринки-на бабка давала подружке какие-то записки, и подольстилась к этой подружке. Разнюхала, когда бабка повезёт тетрадку Ринке. Заставила меня шофёром прикинуться. Мало мне было утреннего трупа. Так вот тебе, дурак, получи вечером второй. А всё Викочка, чтоб её черти разорвали! Сама бы поглядела на такую лужищу крови, в обморок бы брыкнулась.

И главное – всё зря. Ни черта мы не узнали! Одни нервы кругом. Да за то, что мне сегодня пришлось пережить, с Викочки новую машину запросить надо. И не в доверенность, а в собственность!»

И вполне успокоенный такой пришедшей вовремя мыслью, Борис ускорил шаг и понёсся к метро. Между прочим, подземку тоже в счёт ужасов записать следует. Он не ездил там уже несколько лет. Но сегодня пришлось. Машину оставил на стоянке, а сам поплёлся за Катенькой. Хорошо, хоть стоянка всего через пару станций. Ну и теснотища в этом метро, ну и вонища, прямо дышать нечем!