В общем, сонная товарка ничему не могла научить Рину, а заходить к другим редакторам Рина не отваживалась. Однажды Виктория Викторовна застала её под дверью чужой комнаты и отчитала сердито:

– У нас заходить друг к другу не принято. У каждого своё дело! А вояжи отрывают от работы!

Она так и сказала по-старинному – вояжи. Как будто Рина хотела зайти не в кабинет через стенку, а отправиться куда-то в дальнее путешествие!..

Встречались сотрудники только на пятиминутке по утрам во вторник. Понедельник Виктория Викторовна резонно считала тяжёлым днём и на него никаких мероприятий не назначала.

Тот вторник Ринка окрестила про себя «чёрным». Тогда был день зарплаты, которую всем выдавали под роспись в конвертах. Конверты не вскрывали при всех – увидеть сумму коллеги считалось неприличным. Но пока Виктория говорила что-то долго и нудно (это на пяти-минутке-то!), Рина осторожненько вскрыла свой конвертик. Там лежало две бумажки по пять тысяч. То есть всего десять тысяч рублей!

Остальное разглагольствование Виктории Ринка уже не слышала. Сразу же после окончания пятиминутки она ворвалась в бухгалтерию и сунула бухгалтерше Ольге Ивановне конверт:

– Вы ошиблись и выдали мне не всю сумму!

Бухгалтерша сняла очки и мигнула:

– Нет, всё верно! Просто у вас в этом месяце большие штрафы.

– Какие штрафы?!

– Уж не знаю, – протянула бухгалтерша. – Вас же знакомили с уставом внутреннего распорядка, и бумаги вы подписывали… Вот, у меня всё в сохранности!

Ольга Ивановна полезла в ящик стола, будто там, уже зная, что Рина придёт разбираться, заранее приготовила нужную папочку. И точно – папочка тотчас нашлась.

– Вот! – Бухгалтерша стукнула пальчиком. – Ваша подпись!

– Но я работала, как и в прошлом месяце, – ахнула Ринка. – За что же штрафовать?

– Ну, не знаю, – снова протянула бухгалтерша. – Штрафы Виктория Викторовна выписывает. Вы к ней и обратитесь! Спросите прямо – вдруг она в вас ошиблась?

Ринка вылетела в коридор. И только странное построение фразы зацепилось в голове – как это «она в вас ошиблась»? Словно главред оценивала Ринку не по профессиональным качествам, а по каким-то непонятным личным. Будто что-то ждала, а Ринка не сделала?.. И Катенька часто смотрела на неё, будто тоже чего-то ждала, а Ринка всё не делала…

«Господи! – ахнула про себя девушка. – Надо было, наверное, дать откат за то, что приняли на работу. А я, дура, всего два торта принесла!»

– Извините меня, Виктория Викторовна! – выпалила Рина, вбежав в кабинет главредши. – Я мало смыслю… Даже бабушка считает, что я не от мира сего… Но я поняла… Штрафы, что вы с меня списали, подсказали, что я неправильно себя вела. Но я исправлюсь. Я в долг возьму и исправлюсь!

Виктория Викторовна оторвалась от рукописи и внимательно взглянула на Рину:

– Что вы такое говорите, Риина Игоревна?

При этом она произнесла имя Рины так, как оно было написано в паспорте – с двумя «и» – Риина. Это у бабушки оказалась такая фантазия. Она ходила регистрировать Рину и настояла на удвоенной гласной. Бог её знает, какая шлея ей под хвост попала. А паспортистка так и записала. Но никто никогда, даже сама бабушка, не называл так Рину! И Ринка не воспринимает это имя как своё. А вот проклятая Виктория Викторовна, видно, хочет её уколоть.

– Но что я такого сделала?! – кинулась в наступление Ринка. – План выполняю, на работу прихожу вовремя! Отношения у меня со всеми ровные! С авторами осложнений нет!

– Да?! – загадочно и хищно улыбнулась Виктория. – А вот Маркелова на вас пожаловалась, что вы в её книге «Клубок и нитка» два рисунка местами перепутали.