Кавлис поздоровался сдержанно, что для Михаила было неудивительно. В бригаде телячьи нежности не были приняты. Там разговаривали только на «ты». На «вы» значило вы..у, высушу и выкину. Все же были два человека, к которым обращались только на «вы» – командир бригады «Черных беркутов» Игорь Орешин и заместитель комбрига Николай Кавлис, которого за глаза называли Николо.

– Пройдем на кухню, – предложил майор.

Зенин толкнул дверь, пропуская начальника вперед, и шагнул следом.

– Ты в курсе насчет Орешина? – спросил он.

– В каком смысле? – удивился Зенин.

– Значит, ничего не слышал... А сколько тебе догуливать отпуск?

Михаил заворочал неповоротливыми пальцами.

– Семнадцать дней. – Так, с этим нормально. – Кавлис опустил глаза и тут же поднял их. – А вообще, Михаил, я к тебе за помощью пришел.

– Да говорите вы прямо, товарищ майор! – не сдержался Зенин.

– Стаса Фиша убили, – тихо произнес Николай, глядя на бойца.

– Ё... – Зенин привстал со стула и сжал кулаки. – На задание ходили?

Майор покачал головой:

– Нет. Это еще не все. Убита Аня Орешина, а сам командир у Безари Расмона. Помнишь такого?

– Еще бы не помнить! Вместе его по кишлакам гоняли. Как же так... – Зенин побледнел, пыталясь осмыслить ужасные новости. – Вы говорите... Аню Орешину? Как же это случилось? Расмон?

Кавлис кивнул:

– Именно поэтому я и пришел к тебе. Ты с нами ходил в тот рейд, многое помнишь. Одним словом, я собираю отряд.

– Записывайте меня, товарищ майор! – выпалил боец.

Тот остановил его жестом руки:

– Погоди, Миша, не горячись. Времени мало, за три-четыре дня нам с тобой нужно набрать максимум бойцов. Насколько я знаю, из «беркутов» сейчас в официальном отпуске только пять человек: Ловчак, как и ты, живет в Москве, Гвоздев в Александрове, Касарин в Саратове, Михайлин в Питере.

– А что, из бригады никого нельзя откомандировать?

– В том-то и дело, что нет. Директор нашего Департамента дал начальнику штаба приказ отпусков никому не давать, держать бригаду в состоянии повышенной боевой готовности.

Зенин выпятил нижнюю губу:

– А мы в пониженной когда-нибудь были?

– Ладно, об этом потом. – Майор выдержал паузу. – Ты, Михаил, не обижайся, но предупредить тебя обязан: уговаривать тебя, просить и приказывать не имею права. Могу только все рассказать и дать тебе самому выбрать правильное решение. Что бы ты ни выбрал – в обиде не буду и по-человечески пойму.

В глазах бойца спецназа застыло порицание: «Зачем ты так, майор, а? Со мной зачем?»

Он привстал со стула, неотрывно глядя на командира.

– Я назову вам три... нет, четыре причины: Орешин, Аня, Стас и... Безари Расмон. Достаточно для ответа?

Зенин смотрел на Кавлиса, а видел перед собой другого майора, Орешина.

Был январь 1995, первое число, начало пятого по местному времени. Какой-то идиот командир ввозил своих солдат в Грозный на «ГАЗ-66». Сам, разумеется, в кабине.

– Парад устроил, кретин! – выругался Орешин, глядя в бинокль на чинно двигавшиеся по улице Грозного машины.

Орешин с группой бойцов находился сейчас почти в центре столицы Чечни. В большинстве случаев укрытием спецназовцам служили полуобгоревшие машины, бетонные блоки, а то и просто тела русских парней-мотострелков – кто-то сгоревший, кто-то в лоскуты разорванный снарядом, кто-то изуверски исколотый чеченскими кинжалами.

Вот и сейчас сюда направлялся очередной «герой».

Прочитав в бинокль номера машины, Орешин открытым текстом передал по рации:

– Эй, мудила под номером 4112! У тебя же под колесами трещат кости трупов! А ну, убирай к чертовой матери солдат из кузова!