Научив нас управляться с машиной, мама позволила по очереди поездить назад-вперед перед домом. Кстати, вождение автомобиля оказалось не таким уж сложным занятием.

Дэйтон реагировал на все спокойно и с присущей ему иронией. Выглядел он отлично: глаза стали чистыми и ясными, кожа вернула свой смуглый здоровый оттенок, улыбка стала шире, а шутки смешнее. Кашель еще не исчез, но стал явлением редким и слабым, а брат чувствовал себя здоровым.

Переделывая дом под мамины стандарты, я поражалась, сколько брат может работать без перерыва на отдых. Он был действительно очень сильный и изобретательный: зачастую предлагал разные идеи, которые мама почти сразу одобряла. Например, Дэйтон предложил не выбивать стекла на втором этаже, чтобы заколотить их досками (мы обоюдно согласились, что все окна надо закрыть деревом), а аккуратно их вынуть из рамы и разложить перед крыльцом и входными дверьми.

Мы так и сделали: разложили стекла перед крыльцом и за домом, и несколько положили в случайном порядке около машины, замаскировав их, чтобы они были вовсе не заметны. Если кто-то незнающий наступит на стекло, то оно громко треснет, чем подаст нам сигнал о появлении нежеланных гостей, даже находясь в доме без окон.

Конечно, мы долго проверяли себя на память, аккуратно ступая в потенциально «застекленных» местах – никому из нас не хотелось самому случайно напороться на них. Но вскоре, мы настолько привыкли, что ходили между незаметными ловушками вполне непринужденно. Мама была в абсолютном восторге!

Я не принимала особо важного участия в импровизациях по выживанию и укреплению нашего «замка». В основном, выполняя то, что мне велели брат или мама, я даже не спрашивала «зачем» или «что из этого должно выйти». Я просто следовала пошаговым инструкциям, а уже после понимала, зачем я это делала.

Все мои мысли были направлены на первого в моей жизни мутанта: его глаза, зубы, руки, клоки мяса и кожи. Ночью я вскакивала от ужаса – мне снилось это лицо… и глаза. Во сне я даже смотреть в них не могла: они поглощали душу. Невозможно было поверить, что эти твари когда-то были людьми. Легче было думать, что это другая раса существ, которая намерена нас истребить.

Одной ночью мне приснился Дэйтон с такими глазами. Именно он стоял на верхней ступеньке с остатками выбитого стекла в руках и звериным оскалом. Проснувшись в холодном поту, я поняла, что даже думать не могу о том, что мама или Дэйтон могут стать такими. Металлический привкус во рту подсказал, что от ужаса я прокусила губу до крови.

Мама сказала, что зараженные люди мутировали со дня, когда она в последний раз их видела, то есть двадцать лет назад. Но для нее это не было удивительно, потому что она уже видела начало этой эволюции.

Изначально мутанты были похожи на людей, и их называли просто зараженными. Они не отличались быстротой, силой или разумом – просто бродили и кидались на все, что шевелилось. Кроме того, раны на их телах, полученные ужасающими способами, не заживали, не затягивались. Потом родители начали замечать, что зараженные менялись: они перестали кидаться на все подряд, могли очень долго высиживать жертву, бегать стали быстрее, и проявляли намного больше силы, чем прежде. Уже после, стало понятно, что и раны затягивались, делая зараженных выносливее.

А этот новый мутант превосходил все мамины опасения: он эволюционировал до кошмарно опасного хищника. Было понятно, что теперь они умнее и обладают чутьем охотника. Кроме того, все изменения его тела подсказывали, что природа мутанта пыталась адаптировать его под любую угрозу. Об их скорости и силе можно было только догадываться, но если эта тварь вскарабкалась по стене дома и разбила окно, то удача была не на стороне человечества. Единственное, в чем мы пытались утешиться, что их бродит намного меньше, чем двадцать лет назад. Иначе, вопрос времени, сколько мы протянем.