– Господа, господа! – перебил их Луцио, до того молчаливо стоявший в дальнем углу. – Сегодня чудесный день! Игрища обещают множество сюрпризов! Оставьте политику в покое, поговорим лучше о них!

– Поговорим о них, – согласился Цебитар. – Слышал, вы принимаете ставки? Не боитесь, что я подыграю своему фавориту?

– Ваша честность превыше любых подозрений. Но кто же ваш фаворит?

Маркус усмехнулся.

– Пантера. Но я ещё не решил, какая. Внимание – кажется, сейчас фаворитка определит себя сама.

Маркус замер, в одно мгновение забыв обо всём, что творилось в ложе. Он был азартен, но ни одна игра на удачу не зачаровывала его так, как зрелище, которое вот-вот начнётся на арене.

Обычно Маркус не любил смотреть, как дерутся другие. С куда большим удовольствием он находил повод устроить драку сам.

Но девушка, стоявшая в тени ворот, ведущих в помещения для рабов, приковывала его взгляд, вынуждая наблюдать за ней. Маркус мог бы вечно смотреть на валькирию, изучая каждый изгиб её тела, каждое, едва заметное движение изящных рук.

Валькирия, выставленная на бой, так мало походила на привычных ему патрициан и рабынь, что Маркус не знал, с кем мог бы её сравнить. Она была изящней и стройней Клементы. Взгляд её – острый, как наточенный клинок – казался скорее мужским. И тени сомнения не оставалось в том, что она не привыкла искать милости и просить – и тем больше щекотало Маркуса желание услышать мольбы из её уст. Мольбы, обращённые к нему, и больше никому.

Он чувствовал, как сильнее бьётся сердце, как кровь приливает к вискам, но если бы и хотел, не смог бы оторвать сейчас взгляд от этой девушки. Валькирия, одетая в одну лишь короткую тунику, какие на арене давали всем рабам, нехотя потянулась и чуть отставила ногу, опираясь на длинный шест. Взгляд её оставался таким же мрачным, и Маркусу невыносимо захотелось, чтобы она подняла глаза вверх, увидела его. Не было в Риме женщины, которая не оценила бы его обходительность и красоту.

Однако воительница замерла неподвижно, глядя в землю перед собой.

Маркус бессовестно врал. Церера поняла это сразу. Когда оба бойца – человек и животное – появились по обе стороны арены, Цебитар вытянулся так, будто хотел оказаться в первом ряду среди простолюдинов, а не в ложе патрицианского семейства.

Животное было прекрасно. Мускулы под белой шерстью переливались, как бицепсы под чёрным камзолом Маркуса. Пантера двигалась медленно и уверенно, обходя арену по кругу. Это был не первый её бой. Пантера знала вкус человечьей крови и знала её цену – она едва заметно прихрамывала на правую лапу. Битвы научили её осторожности, и Церера могла бы поклясться, что зверь умнее и хитрее многих из людей, которые выходят на арену первый раз.

Пантера была прекрасна, но Маркус смотрел на неё как на врага, оценивая опасность и рассчитывая успех. Если бы Церера не присутствовала при всём разговоре, то подумала бы, что Маркус поставил на другого бойца всё своё состояние – так силён оказался его интерес к тому, что происходило на арене, и вслед за патрицием Церера перевела взгляд на человека.

Худая фигура стояла там, куда её поставили стражи – у самого выхода с арены. Плечи девушки были опущены, и от взгляда Цереры не укрылись алые полосы, которые покрывали всё её тело – должно быть, это шрамы от плети. Седые волосы укрывали большую часть спины и падали на лицо, так что Церере не удавалось разглядеть черты.

– Валькирия-воительница?.. – в недоумении произнесла она. Все знали, что народ Короны Севера не умеет воевать.