Но они были. Еще два раза.

По просьбе деда Купер взнуздывал годовалую кобылу, чтобы потом на выгоне объездить ее.

Люси, накормившая к тому времени коров и кур и собравшая яйца, села на перекладину ограды.

– Своенравная лошадка, – улыбнулась она, когда кобыла начала брыкаться.

– Просто много энергии, – возразил внук.

– Ты уже придумал ей имя?

Купер улыбнулся. После того как восемь лет назад мальчик назвал Джонса, имена всем лошадям на ранчо по традиции давал он.

– У нее такой замечательный окрас! Вся в яблоках… Пусть будет Веснушкой.

– Хороший выбор. Ты всегда умел найти лошади подходящее имя. И ухаживать за ними ты тоже умеешь.

– Я скучаю по ним, когда возвращаюсь в город.

– А когда приезжаешь сюда, скучаешь по дому. Это нормально, – добавила Люси и улыбнулась. – Ты еще так молод, Купер! Вся жизнь впереди…

– Бабушка, мне почти двадцать. По идее, я уже мог бы разобраться, что к чему… Понять, чего я, собственно, хочу. Ты в двадцать лет, кстати, была замужем за дедушкой.

– Сейчас другие времена, мой мальчик. В чем-то нынешние двадцатилетние старше нас, а в чем-то моложе. У тебя еще достаточно времени, чтобы разобраться в себе.

Купер взглянул на бабушку. Стричься она стала короче, и вокруг глаз пролегли новые морщинки, но в целом Люси оставалась прежней. Не изменилась она и внутренне: как и раньше, он мог доверить ей все, что было на душе.

– Бабушка, ты довольна тем, как сложилась твоя жизнь? Ни о чем не жалеешь?

– Нет. Какие сожаления, раз уж я сижу тут и смотрю, как мой внук собирается объезжать лошадь? Но мою жизнь нельзя сравнивать с твоей. Замуж я вышла в восемнадцать, первого ребенка родила, когда мне не было и двадцати, и за эти годы ни разу не была восточнее Миссисипи. У тебя, Купер, все иначе.

– Я и сам не знаю, что у меня… Постой-ка, – он взглянул на бабушку озадаченно. – Ты сказала, первого ребенка?

– После твоей мамы мы с Сэмом потеряли двоих. Это было нелегко. И сейчас вспоминать тяжело… Может быть, потому-то мы и сблизились так с Дженной. После Лил у нее был выкидыш, а еще раз она родила мертвого малыша.

– Я и не знал.

– Это не те подробности, которые принято обсуждать, но жизнь есть жизнь. Со временем учишься радоваться тому, что имеешь. В конце концов, у нас с дедом есть ты. А у Дженны и Джосайи есть Лил.

– Лил… Уж она-то знает, чего хочет.

– У девочки серьезные планы на будущее.

– А что… – Купер старался говорить как можно небрежнее. – У Лилиан кто-нибудь есть? В смысле парень?

– Я поняла, о чем ты, – в голосе Люси прозвучали суховатые нотки. – Лично я ни о чем таком не слышала. Знаю, что Нодок здорово за ней увивался, но на Лил это не произвело впечатления.

– Нодок? Галл? Да ему же двадцать три или двадцать четыре года! Он для Лил староват.

– Не Галл, а Джесс. Его брат. Тот примерно одних лет с тобой. Ты что, намерен сам попытать счастья?

– Я?.. С Лил?.. Ну нет! Мы друзья, и только. Она мне как сестра.

Люси, словно в раздумье, постучала каблуком по ограде:

– Мы с твоим дедом тоже в детстве дружили. Не думаю, правда, чтобы Сэм когда-нибудь считал меня сестрой. Впрочем, Лил есть Лил, и у нее, как я уже сказала, большие планы на будущее.

– Это понятно.

Закончив всю работу, Купер решил прокатиться верхом. Сам он предпочел бы взять Джонса, но жеребец, которого он когда-то помогал объезжать, был нарасхват у туристов.

Поразмыслив, Купер остановил свой выбор на чалом мерине по имени Гастон. Он уже направился было за седлом, когда увидел, что по выгону неспешно шагает Лилиан.

Губы у него мгновенно пересохли.

Лилиан была в джинсах, ярко-красной рубашке, потертых сапогах и шляпе с широкими полями. Распущенные волосы свободно падали девушке на плечи.