Настроение было хуже некуда. Если в Карнару я ехал с почетным эскортом, как гость Его Величества, то назад возвращался лишь в компании «свиты» – даже орденские сочли за благо нас не сопровождать.

Трактир, где мы остановились на ночлег в тот вечер, был маленьким и темным, домишка почти врос в землю и так покосился набок, что, казалось, тесовая крыша вот-вот съедет с него на землю. В отличие от редких постоялых дворов на Чернолесском тракте, он не был обнесен частоколом: здесь не привыкли опасаться нежити.

Хозяин, неопрятный трясущийся старик, встретил нас неприязненно, и в первое мгновение мне даже показалось, что в приюте он нам откажет. Делать этого он, однако, не стал, а нехотя посторонился, пропуская нас в плохо натопленную темную комнатушку с парой кривых покосившихся столов и скрипучими лавками.

– Нам бы пивца, отец, – сказал Олег, усевшись возле самой стены и сладко потянувшись, хрустнув суставами.

– Нетуть пива, – произнес хозяин словно сквозь зубы и шмыгнул носом. –Яблоневка только, старая, да на поесть – каша. Не закупал ничего. Не ездит уж никто об эту пору. Вас-то на кой змей принесло, простите Мученики – под зиму да на север ехать.

Мне отчего-то стало его жалко. Видимо, готовился тут зимовать – один, в глуши, не видя проезжающих неделями. Приятного мало – а уж мы со своими метками, вооруженные и болтающие между собой на непонятном языке должны были казаться ему чем-то вроде Всадников Апокалипсиса. К егерям в этих местах не привыкли.

– Ну, давай свою яблоневку, – добродушно махнул рукой Олег. Тим в это время задумчиво ковырял кинжалом столешницу, параллельно изучая что-то в своей менюшке. Хозяин косился на него со смесью страха и отвращения – похоже, боялся, как бы странный гость его не сглазил. Вика молчала, закутавшись в вынутый из тюка плед, привалившись к стенке и, кажется, уже задремав.

– И что теперь будем делать? – спросил Тим, протяжно зевнув и прикрыв менюшку жестом.

За последние дни я успел возненавидеть этот вопрос, который теперь приходилось слышать постоянно от разных людей. Что делать? А я-то откуда знаю!

– Зимовать будем, – ответил я. – Авось, доберемся до Кернадала, пока дорогу окончательно не заметет. Будем бить нежить, если снова подойдет к крепости. Нужно набрать экспы к весне.

– Говорят, нежити там меньше теперь, – задумчиво произнес Тим, отложив кинжал на край стола. – На севере вся.

– Если так, то и нам надо подаваться на север, – ответил я. – Оставим в Кернадале только совсем новичков, выйдем еще зимой, по снегу. Разобьемся на группы...

Я достал из кожаного футляра карту и стал водить по ней гусиным пером, показывая, с какой стороны будет подбираться к Кирхайму каждая группа, где остановится, что будет разведывать, какие пути ее отхода к месту сбора – деревеньке Вальдорф на Чернолесском тракте.

Откровенно говоря, операцию эту я придумывал буквально на ходу – только чтобы продемонстрировать ребятам, что план у меня вообще есть.

На то, чтобы придумать что-то получше, у меня была масса времени – ряды долгих холодных ночей и тусклых зимних дней в Кернадале.

– Все это, конечно, отлично – рейды, разведка – но на кой хрен это все нужно? – спросил Тим, подняв на меня глаза от истыканной кинжалом столешницы. – Армии у нас нет и не будет. Одни мы Ника не победим.

– Лучше держать глаза открытыми, – пояснил я. – Армии сегодня нет, завтра – будет. Не забыл, что к нам должны приплыть тарсинцы? Но чем мы им поможем, если не знаем, где враг и сколько его?

– Да это все так вилами на воде писано, – протянул Тим. Ксай, рассказавшей про грядущий поход северного герцога, он не доверял и побаивался ее. Как и почти все в Кернадале. – Нет, прав был Сергей, царствие ему небесное. Уходить надо. И не только из Кернадала – а за море, в Графту или еще дальше.