Листья хлестали мне по лицу, вдобавок дождь еще усилился, а я стал чувствовать, что задыхаюсь, и мне стало ясно, что еще немного, и я, все-таки потеряю противника из вида. Он как раз достиг широкой поляны, бросившись бежать к другому ее краю, я же осознал, что, дав ему добежать до чернеющей полосы леса, упущу его навсегда. Остановившись, я вновь вызвал телекинетическую сетку, постаравшись сконцентрировать ее на сапоге врага. В лесу, когда фигура противника то и дело скрывалась за деревьями, мне бы это ни за что не удалось, но на открытой местности у меня появился шанс.

Я попытался захватить ногу сеткой, но она лишь рассыпалась беспорядочной паутиной красных линий. Еще одна попытка – и снова неудача. Черная фигура уже почти добралась до противоположной кромки леса, а я провожая ее взглядом, полным бессильной ярости, попробовал ухватиться в последний раз – на следующую попытку времени не осталось.

Красные линии появились перед моими глазами, и я попробовал ухватиться ими за каблук сапога, который мне отсюда было уже плоховато видно, но вместо этого они, моргнув, окутали сеткой плащ беглеца. Собрав всю свою силу в кулак, я отчаянно дернул плащ на себя, и человек, не добежав нескольких шагов до спасительных зарослей, опрокинулся на спину, глухо вскрикнув и взметнув грязные брызги.

Конечно же, он тут же оперся о землю и стал подниматься на ноги, но секундной заминки мне хватило. Рванувшись вперед, я в несколько отчаянных прыжков преодолел расстояние между нами, и ухватил его за ворот плаща, готовясь прижать лезвие крикета к горлу.

Лишь на секунду я успел увидеть его лицо – знакомое, конечно же. Я догадывался, кто это будет, хотя и надеялся, что это будет кто-то из новых, кого не так жалко будет пытать при необходимости.

Но нет, передо мной было бледное от страха и испачканное осенней грязью лицо Андрея. Что-то во мне надорвалось при виде его – я сразу же подумал об Олеге, который, возможно, прямо в эту секунду умирал в грязном трактире от укуса твари, насланной его собственным сыном. Знает ли Андрей, кто был там со мной? Скорее всего, нет.

Но сказать об этом посланцу Ника я не успел. Едва показавшись мне, лицо Андрея превратилось в отвратительную маску смерти – стало стремительно разлагаться, чтобы через считанные секунды превратиться в оскалившийся череп.

Он ушел от меня тем же способом, что и в прошлый раз – там, в Клугстере. Вот только на сей раз я знал, что он все еще жив.

***

Когда я вернулся в трактир, то застал там Вику, отчаянно рвущую на части дрожащими пальцами амулет – явно уже не первый, в попытках помочь задыхающемуся на столе Олегу с клокочущей раной в горле. За ее спиной стояли бледные Тим с Кириллом, коморка была вся завалена телами нежити, а хозяин таращил из подпола безумные глаз, схватившись за голову и нашептывая молитвы.

Едва я вошел, Вика повернулась ко мне и уставилась так, словно ждала от меня помощи.

– Я ничего… не могу… не получается, – прошептала она.

Взглянув на израненное тело Олега, которые ребята до моего прихода пытались наскоро перевязать, но без особого успеха, я сразу понял, что дело очень плохо.

Я подошел к столу, легонько отстранив Вику, и взглянул на Олега. Кажется, он был в сознании, и при моем появлении даже потянулся ко мне, силясь что-то сказать, но, конечно, не смог.

Никакими медицинскими или магическими навыками я не обладал, и меня буквально разрывало изнутри от мысли, что человек, спасший меня когда-то в глубине Чернолесья – напуганного, сходящего с ума – сейчас умирает, а я ничем не могу ему помочь.