Интересно, чья? Это я о той, припозднившейся группе. А, понятно, впереди шагает сам командир капитан Гордеев. Он у нас из пехоты. Два года служил в Таджикистане, в двести первой, полгода назад перевелся к нам. Я его знаю плохо, но, кажется, мужик неплохой. Умный. Как офицер, говорят, грамотный. Высокий, широкоплечий, усы, как говорится, во; одним словом, красавец. Ему бы гренадером быть: шпага на боку, эполеты, расшитые по мундиру галуны, ярко начищенная кираса. Впрочем, возможно, кираса и шпага были не у гренадер. А вообще, гренадеры – это отобранные по высокому росту солдаты и офицеры особых кавалерийских или пехотных войск. И, если я не ошибаюсь, то так изначально называли солдат, занимавшихся метанием тяжелых ручных гранат.

– Чего стоим, кого ждем? – Да, кстати, Гордеев еще и балагур, в смысле, поболтать горазд.

– Да вот только тебя и дожидаемся. Ты бы в лесу еще малость подзадержался, так мы бы слюной изошли.

– От вас дождешься! Чуть опоздаешь, и есть риск остаться без обеда.

Гордеев – ах да, забыл сказать, что зовут его Вадим – скинул с плеч рюкзак прямо на руки подбежавшему бойцу и, передав ему свой автомат, направился прямо в сторону столовой.

– Ну, ты обедать идешь?

– А умыться? – Он что, прямо с плаца собирается идти в столовку?

– А на фига? Вышел в поле – живи как свинья! Вот тебе и очередная армейская мудрость. Запомни, Андрей, либо мы привыкаем и едим микробов, либо микробы едят нас.

– С этим не поспоришь. Слушай, Вадим, а ты что, оружие на разряженность не стал проверять?

– Как это не стал? Я еще на выходе из леса его проверил. На кой черт с заряженными пушками к казармам тащиться?! И бойцов для охраны оружия назначил, и ответственного за ружейное масло определил. И за ветошь, и место на плацу – тоже. Как разбор занятия провел, так все сразу и определил. Чтобы потом не заморачиваться. А ты думал как?

Н-да, хотел показаться умным, да? Что ж, получил урок от более старшего товарища. И по заслугам. Другой раз действительно умней буду. А расстраиваться не надо, я ведь не волшебник, я только учусь.

– Эх, Андрюха, душа просит подвига, боя, ожесточенного свиста пуль над головой, а желудок кричит: «Жрать, жрать, жрать». Как ты думаешь, кто окажется сильнее?

Вадим в своем репертуаре. Я же говорил – балагур. И что ему ответить?

– Желудок! И даже не пытайся спорить. – Хорошо, что хоть он в моем ответе не нуждался. – Вспомни, что говорили древние: «Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда!» А как там у Горького? Вот правда жизни, вот… забыл, но это и неважно. Здорово, мужики! – Из столовой, довольно жмурясь на ползущее по небу светило, вышли сразу несколько офицеров соседней роты.

– Привет! – поздоровавшись со всеми за руку (можно подумать, утром мы не виделись), Вадим и я наконец-то отправились к вожделенной столовой. Наша полевая столовая – обыкновенный щитовой модуль. Как входишь направо – три десятка столов для личного состава, налево – узкий коридор, за ним небольшая столовка для офицеров. Кормят и тех и других одинаково: картошка, бигос; консервы, в основном «Братская могила» – килька в томате; изредка сало или сыр, по утрам – почти сливочное масло. Почти – это потому что от сливочного в нем одно название. Откусишь, а оно не желает даже таять.

– Я вас приветствую! – Навстречу нам вырулил Селиван – местный босс – командир хозяйственного взвода, по совместительству – заведующий столовой, или наоборот? Неважно.

– Привет, чем кормишь?

– Отличный борщ.

– Знаем мы твой отличный борщ!

– Картошка с котлетами.