Узнав о сем, я пошел немедленно к губернатору и просил, чтоб повелело было его арестовать… Видя, что не мог словесно убедить губернатора и командующего генерала арестовать его, подал о том письменно ноту, на которую последовало решение удовлетворить мое требование и его арестовать. Созвав потом к себе всех капитанов, требовал от них отзыва, кто повинуется идти в Сиракузы, но как они уже были от него предупреждены внушением, что кто из них будет повиноваться моим повелениям, тот не получит ничего за все время их службы и должной им из призов части. Почти все отказали, исключая, тех, которые я вчерашнего дня под командою Петра Алесизополя отправил в Сиракузы.

…В требовании кредиторов я подозреваю общее с ним согласие. Он и поныне продолжает, будучи под арестом, свои деяния, подает на меня протесты и поощряет своих людей требовать освобождения его…»

Итак, время шло, а Ламбро Качиони сидел под арестом. Друг Качиони Николай Жоржио собрал пару сотен корсаров, чтобы освободить его силой, но Ламбро воспротивился:

– Не хватало нам еще драк со своими! Все образуется.

Капитаны качионовские без своего предводителя тоже наотрез отказывались следовать в Сиракузы, прекрасно понимая, что там у них сразу отнимут патенты. Пришла весна, кончились шторма, и турецкие купцы снова вышли в море. Новости на Средиземноморье распространяются быстро. А потому во всех портах все давно уже знали, что страшный Качиони сидит в тюрьме, а его флотилия на приколе. Теперь турецкие, египетские, далматинские, алжирские и тунисские моряки снова плавали без всякой боязни.

Из Петербурга между тем слали письма, запрашивая, когда же наконец начнется крейсерство против турок. Зборовский нервничал и матерился, так как казенная флотилия все еще не могла выйти в море.

– Освобождайте Качиони! Пусть как можно скорее идет в море и хватает турок за жабры! Потребуйте от него только одно, чтобы отныне он подчинялся во всем адмиралу Гибсу!

Разумеется, Ламбро тут же все пообещал. Но едва он покинул стены своей темницы, его снова атаковали банкиры.

– Ламбро! Мы все уже знаем! – кричали они наперебой. – Твоя флотилия снова принадлежит одному тебе, а потому ты должен нам все оплатить!

С тоской глядя на векселя под своим носом, старый корсар клятвенно заверил банкиров, что сейчас у него денег нет, потому что пока он был под арестом, все разграбили. Но сейчас он снова идет в море и вернет долги со всеми процентами. Кредиторы несколько поубавили пыл, обдумывая ситуацию, а Ламбро повернул дело так, что еще подзанял деньжат, чтобы завершить ремонт и снабдить свои суда всем необходимым.

– Не жадничайте! Не жадничайте! – покрикивал он на банкиров, которые с сомнениями совали ему на подпись новые векселя. – Вы просто озолотитесь на мне, потому что я самый удачливый от Хиоса до Гибралтара!

В Сиракузах тем временем готовились к действиям на турецких коммуникациях казенная флотилия Лоренца. В состав ее вошли: три фрегата – 50-пушечный «Фама», под началом самого Лоренца, 20-пушечные «Абонданцо» лейтенанта Телесницкого и «Перфет Альянс» капитана Войновича, племянника черноморского графа, пакетбот «Российский Орел» в 24 пушки лейтенанта Дешаплета, шебеки «Святая Екатерина», «Святой Николай», «Минерва», полакра «Святой Иоанн» и кирлангич «Святой Николай». Своей базой Лоренц объявил Сиракузы и Мессину.

В Триесте под дланью Качиони были не менее представительные силы: фрегат «Минерва Севера», кирлангичи «Великий князь Константин» и «Великий князь Александр», полакры «Ахиллес Славный», «Святой Иоанн Патмосит», «Великая княгиня Мария», «Святой Лука», «Иосиф Второй», «Великий князь Павел». Свои суда Ламбро вооружал по принципу «кашу маслом не испортишь», а потому даже на маленькие полакры было наставлено по два десятка пушек, больше на них просто не умещалось.