Победа была совершенной. Множество тел было выброшено морем на берег на следующий день.

– Молитесь Богу! От него победа! Бог вас водит. Он ваш генерал! – говорил Суворов, объезжая войска, с трудом удерживаясь в седле от большой потери крови.

Когда стало ясно, что сражение завершилось, Суворов, чувствуя полное изнеможение, отправился в крепость. Едва лекарь перевязал ему рану, как он упал без чувств.

– Что с генералом? – встревожились присутствующие офицеры.

– Большая потеря крови и упадок сил. Нужен сон и покой! – отвечал им лекарь, омывая руки в тазу и готовясь к очередной ампутации.

В это время снова уже в полной темноте раздались крики и выстрелы, на этот раз уже позади крепости. Это изменники-запорожцы решили попытать счастья внезапным ночным нападением.

По запорожским лодкам открыли огонь с крепостных верков. Услышав пушечные выстрелы, Суворов тут же очнулся:

– Что там!

– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство, запорожцы неверные наскок делают! Отобьем!

Но Суворов, забыв о ране, отправился на валы и находился там до полного отбития нападения.

Остатки турецкого десанта провели ночь в воде, за деревянным настилом. К утру их осталось еще меньше, так как умерло много раненых. С восходом солнца к косе осторожно приблизилось несколько турецких судов за живыми и мертвыми. Наши немедленно открыли огонь и потопили немало лодок, а потом к ужасу турок взорвали и большое транспортное судно, полное спасаемых. Уйти удалось немногим. Последние несколько сотен турок, спрятавшихся в камышах на оконечности косы, утром добили казаки.

Весь следующий день хоронили убитых. Трупы турок бросали в море. Среди убитых янычар были найдены два француза. По этому случаю Екатерина написала Потемкину: «Буде из французов попадет кто в полон, то прошу отправить к Кашкину (губернатор Сибири. – В.Ш.) в Сибирь в северную, дабы у них отбить охоту ездить учить и наставить турков».

На следующий день Суворов выстроил войска лицом к Очакову. Был отслужен молебен, произведен салют. Историк пишет: «Тебе, Бога, хвалим!» было воспето, при громе пушек с крепости».

Очаковские турки высыпали на берег и безмолвно взирали на триумф противника. Беспокоить кинбурнцев выстрелами они уже не решились. А море почти до весны выкидывало на берег трупы янычар.

Насколько трагически для нас могли быть последствия падения Кинбурна, вследствие которого мы теряли и Херсон, а туркам открывался свободный путь на Крым, настолько важной оказались и последствия победы. Турецкий флот немедленно удалился из-под Очакова в Константинополь. Известие о победе взбодрило пребывавшего в унынии Потемкина. После Кинбурна светлейший снова стал бодрым и деятельным.

«Не нахожу слов благодарить тебя, сердечный друг! – писал Суворову Потемкин. – Да восстановит Бог твое здоровье для общих трудов!»

17 октября Кинбурнскую победу праздновали в Петербурге. Императрица с удовольствием рассказывала приближенным подробности сражения. Во дворце был большой выход. Реляцию читал вслух вице-канцлер Безбородко. Вельможи приносили Екатерине свои поздравления. Затем был отслужен молебен. В Казанком соборе с коленопреклонением и с пушечной пальбой. Там реляцию читал губернатор, которого четырежды просили ее повторить.

– Старик поставил нас на колени! Жаль только, что его ранили, – говорила Екатерина.

В собственноручном письме она изъявила Суворову благодарность: «В первый раз по начале войны благодарили мы Бога за победу и одоление над врагом и читали в церкви деяния ревности, усердия и храбрости вашей. Объявите всем наше усердие и благодарность. Молим Бога, да исцелит раны ваши и восставит вас к новым успехам».