Кобра могла прицельно плевать ядом на расстояние два-три метра, а вот эта недовольная змеина на другом конце стола явно желала хорошенько в кого-нибудь харкнуть.

К счастью, до драки дело не дошло. Ева показалась в дверях, напугав экономку. На бледном лице читались все муки протекающей болезни. Сестра Эйдана-Эдика пребывала в состоянии сомнамбулы, не напоминая больше стерву, которой я раньше хотела прижечь язык раскаленным железом. Впрочем, оно неудивительно. Девицам на строгих диетах, страдающих явными признаками анорексии, совсем не до боевых действий с предполагаемыми невестками.

— Ах, Евочка, пойдем в комнату. Это все потому, что ты слишком много съела! — стенала матушка между «Дорогая, надо позвать твоего диетолога» и «Видела эту мымру?». Уважение к моей персоне госпожа Харламова предпочла проигнорировать, хоть имен конкретных не называла.

Ничего, я необидчивая.

— И все-таки, как вы познакомились? Только не лечите мне в уши про парк с бандитами. Эдька отродясь в трех соснах не бывал. Братишка у нас топографический кретин, — широко улыбнулся Сергей, бесцеремонно кладя ладонь мне на коленку.

Старшему из братьев Харламовых страшно не было. Он даже бровью не повел, когда Эйдан поднялся со своего места. Бесцеремонное щупанье женского чулка занимало сластолюбца больше, чем медленно подходивший братец.

Кстати, на безымянном пальце отчетливо просматривалось обручальное кольцо. Кажется, ни в том, ни в этом мире мужчины семьи Холланд-Харламовых не отличались верностью.

Я едва успела вздохнуть, а Сергей уже хрипел и цеплялся за край стола, пытаясь спасти себя от удушения. Дверь была закрыта, сипения и хрипы заглушала классическая музыка. Эйдан заставил Сергея приподняться на стуле следом за галстуком, который удерживал точно удавку. Я же продолжала равнодушно наблюдать за агонией несчастного и потянулась к гроздьям винограда.

— Задушишь — расстроишь маму, — проговорила, пока тарелки с грохотом падали на пол. Пришлось встать и отойти к двери, а Эйдан наклонился к брату, резко отпуская того.

— Беги, — едва успел он выдохнуть, как задыхающийся Сергей, хватая ртом воздух, принялся удирать на четвереньках и отчаянно сипеть:

— Мама! Охрана!

Я выпустила Харламова на волю и прикрыла дверь обратно. У нас оставалось несколько минут, пока этот убогий куда-нибудь доползет.

— Так кого я там покусала?

— Это кто умолял? — поинтересовались мы друг у друга. Прямо не разборки полетов, а обсуждение погоды.

Я бросила взгляд за спину Эйдана: ложки и вилки немного затряслись. Пришлось моргнуть и все вновь замерло.

Так.

— Нельзя себя вести подобным образом. Раскроешь наши планы раньше времени — отправят в сумасшедший дом биться головой об мягкие стены, — пригрозила я пальцем, отходя от двери. — В этом мире расстройство личности лечится терапией и таблетками, а не отрубанием голов.

— Нет у меня ничего, — со скукой протянул Холланд и взял со стола нож. Прицелился, затем метко бросил в дверь. Лезвие промелькнуло всего в нескольких сантиметров от моей головы. Я даже глаза закатила от подобной выходки.

— Мы были женаты долгих десять лет, Эйдан. Я знаю тебя лучше, чем психотерапевт твоей мамаши. Наверняка она водила Эдичку к доктору под ручку.

— Десять безоблачных лет кровавых распрей, борьбы за власть и выживания. Согласись, нам было весело. — Гад предпочел проигнорировать ехидные замечания по поводу своего психического здоровья.

— До или после моей кончины на костре?

— И сколько ты еще будешь это вспоминать?

— До второй оловянной свадьбы!

Но раньше, чем раздался вопль Елизаветы Сергеевны, ложки и вилки в столовой резко взлетели в воздух.