– Да, несомненно.

– Вот ваш билет, членский номер тысяча сто пятнадцать, – подал голос Степан Петрович. – Поздравляю!

Олег взял протянутую ему бумажку, украшенную все тем же белым трезубцем в черном прямоугольнике. Губы сами собой раздвинулись в улыбке, возникла мысль, что нужно что-то сказать, может быть торжественное, подходящее к случаю, но слова, чуть ли не впервые в жизни, не шли на язык.

– Хм… ну, э… я рад, – только и выдавил он, после чего неожиданно смутился.

Опустив голову, точно нашкодивший пацан, он развернулся и зашагал к двери, мимо охранявших ее крепышей с нарукавными повязками. Только в вестибюле осознал, что зверски, до дрожи в руках хочет курить, а на крыльце столкнулся со смолившим папиросу Голубовым.

Тот отшвырнул окурок, смерил Одинцова неприязненным взглядом, и затопал прочь.

Доставая сигарету, Олег глядел, как подъесаул шагает по грязной улице, смотрел в его широкую спину, и тяжелые, полные неприязни и подозрений мысли подобно мельничным колесам вертелись в голове.

27 сентября 1938 г.

Казань

В не такой уж большой комнате места хватало для трех письменных столов, вдоль стен выстроились огромные, под потолок шкафы, забитые папками. Два окна позволяли видеть покрытую шифером крышу дома, расположенного на другой стороне улицы, и нависающее над Казанью серое одеяло облаков.

– Вот, Олег Николаевич, здесь и будете работать, да-с, со мной и Петром Петровичем, – Николай Филиппович Степанов, заведующий специальным сектором «Наследия», немного конфузился, и неудивительно – его новый подчиненный был по чину выше собственного начальника. – Остальных коллег я вам представил, Петр Петрович мой заместитель, он сейчас в командировке в Петрограде, роется там в архивах. Располагайтесь пока, чувствуйте себя как дома. Оформили все тут, как полагается, да-с.

– Спасибо, – сказал Олег, разглядывая доставшийся ему стол, массивный, с толстыми ножками и большими ящиками.

Да уж, «оформили» в самом деле – чернильница на месте, пачка чистой бумаги, набор перьев, и даже лампа – с зеленым абажуром и выточенной из какого-камня подставкой в виде склонившего голову белого медведя.

– Позвольте, ради Бога, оставлю вас на минуточку, – Степанов сладко заулыбался и вышел из комнаты.

Невысокий и стройный, манерами и речью он напоминал православного батюшку, по недоразумению сбрившего бороду и снявшего рясу, но при этом был не только серьезным ученым, исследователем масонства, а наверняка еще и опытным административным волком – другой бы никогда не добрался до такого теплого местечка.

Олег еще раз окинул комнату взглядом.

Значит, вот в этих стенах ему и предстоит провести ближайшее время – специальный сектор «Наследия», института изучения евразийской истории, созданного по личной инициативе министра мировоззрения.

Занимаются в секторе всякими мистиками, сектантами и прочими сумасшедшими…

Висевший на стене радиоприемник «Мир», самой дешевой, «народной» модели, стоивший пятнадцать новых рублей, неожиданно квакнул и ожил, затопив комнату пронзительными голосами фанфар.

– Внимание-внимание, говорит Евразия! – объявил торжественный мощный голос.

Олег помимо воли улыбнулся – он слишком хорошо знал, кто сидит за микрофоном, сам в свое время сидел в жюри конкурса, отбиравшего дикторов, прослушивал претендентов, читал их личные дела, и даже участвовал в их обучении.

Мелодию, открывавшую выпуск новостей, готовили и записывали очень тщательно, проверяли варианты на разных аудиториях, откинули чуть ли не дюжину вариантов. С хронометрами в руках высчитывали, сколько секунд должно пройти между фанфарами и призывом к вниманию, прогнозировали, какое временя нужно слушателям, чтобы собраться вокруг приемников, сколько раз нужно повторить победные голоса труб…