– Бара не обещаем. К тому же это рискованная затея.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

– Решили. Что еще?

Все посмотрели на Мальгина.

– У Сопротивления есть спейсер? – прищурился Клим.

– По официальному регистру он принадлежит Погранслужбе, – пожал плечами Баренц. – Но реально это наша машина. Корпус старый, начинка новая. Это бывший патрульный корабль.

– «Витязь»?

– Совершенно верно. – Баренц не удивился осведомленности Мальгина. – Еще один спейсер – «Риман» – находится в доке на калининградской судоверфи, ремонтируется… якобы. Но готов взлететь в любой момент. Он помощнее и поновее.

– Это здорово. Возможно, один из них мне понадобится в скором времени. Итак, господа нормальные ненормалы, начинаем новый этап нашего ратного дела? Без права на ошибку?

Никто не решился пошутить в ответ, даже острый на язык Джума Хан.

– Ответ ясен. Что ж, до связи. Если понадоблюсь кому– нибудь в срочном порядке, обращайтесь к моей жене. Она будет знать, где меня искать.

Мальгин поднял руку прощальным жестом, превратился в прозрачный вихрик, исчез.

Все молча смотрели на то место, где он только что стоял.

Кто-то включил систему обзора, и кают-компанию залил густой, ощутимо плотный, поток алого света: огромный купол звезды Ван-Бисбрука выползал из-за горизонта, превратив океан планеты в слиток раскаленного рубинового стекла.

«Пакмак» висел над сплошным облачным покровом Венеры, в котором изредка просверкивали серебристые паутинки электрического сияния – след деятельности странной жизни, зародившейся в углекислотных облаках планеты. Это были колонии микроорганизмов, использующих иной тип метаболизма – серно-углеродный, и вполне допускалось, что колонии эти имели некое подобие разума – на уровне земных животных. С ними работали ученые, пытались исследовать реакции, договориться, вступить в контакт, и, по скупым сообщениям массмедиа, у них это получалось. Хотя как выглядел подобный контакт, представить было трудно. И все же вокруг ближайшей соседки Земли (не считая Луны) крутилось более трехсот спутников разного назначения, отчего «пакмак» с обоймой спецназа Сопротивления не выделялся из общей «толпы» аппаратов. Да и «слово» знал – пароль, разрешающий ему выбирать собственную орбиту, траекторию и коридор входа в атмосферу, а также садиться на поверхность планеты.

– Внимание! – раздался в кокон-рубке управления центрального когга сухой голос инка; тот же голос слышали оперативники и в модулях десанта. – Минута до момента «зеро»!

Всего на борту модульной связки – осевой когг и три боковых аппарата – находилось шестнадцать человек, в том числе пилот когга и кобра [1] отряда Александр Золотько. Кроме того, в рубке находился еще один человек, нештатно, хотя и не секретно: отец Александра, Золотько-старший.

– Это моя последняя операция, – сказал он Ромашину, когда тот попытался не отпустить его для захвата агента Службы. – Я хочу взять предателя лично и вытрясти из него душу!

Ромашин подумал и уступил. Карл действительно имел полное право на ликвидацию утечки информации, допущенной службой безопасности Сопротивления, которую он возглавлял.

Теперь группа захвата, выведенная координатором в район ожидания, находящийся ближе всего к объекту, терпеливо ждала команды, чтобы нырнуть на дно плотной и жаркой венерианской атмосферы и захватить объект – руководителя монтажного управления Земстроя Тадеуша Пацюру. Отличного специалиста. Интрасенса.

Именно под его руководством строились базы Сопротивления на острове Завьялова, на Голгофе и на Хароне, спутнике Плутона, которые были захвачены и уничтожены. Именно его идеи были заложены в основание всей сети Сопротивления. И именно он, бывший приятель Вацека Штыбы, оказался агентом Ордена, успевшим «сдать» новым хозяевам важнейшие объекты Сопротивления.