– Знаешь, у меня предки графьями были, – сказал Жорик, вздохнув. – Но мама вышла замуж за крестьянина, и все, я теперь бастард.

– Не бастард, а плод мезальянса, – поправил Вася, которому даже было немного жаль друга.

Сам Вася знал, что он из пролетарской семьи, его предки были крепостными крестьянами. Но он не забивал голову происхождением. Сейчас все иначе, каждый имеет право выбирать себе судьбу сам. Вася решил воспользоваться этим благом сполна. Лучше уж жить внизу, зато свободным.

И он раскинул руки, пока ветер трепал рукава, красный платок на шее и длинные волнистые волосы, дергал за короткую бородку, пытаясь сбить с ног.

Вася стоял непоколебимо.

– Дурак ты, – беззлобно сказал Жорик, сунув руки в карманы. Перчатки он не надел и теперь пожалел об этом. Но кто знал, что в эту зиму будет столько снега? – Что-то транспорта нет.

– Ты прав. Но пока мы его ждем, можно покататься на платформе, – Вася ткнул пальцем в сторону платформы .Та зажужжала, словно услышала его призыв, из-под нее вырвалась струйка пара. Жорик отодвинулся. Он испугался, что платформа всосет его и утащит наверх, а там будет неуютно. Ветер, холод… И как люди вообще там живут? Но все же он бы согласился вытерпеть что угодно, лишь бы получить это право – быть как все те, кто сейчас находится в домах Верхнего Ростова.

– Но автобус не приедет, – Вася опустил руки, стряхнул с себя снег и сел на лавочку под навесом. Он предвкушал перспективу ждать автобус до утра, потом какое-то время трястись на жестком сидении, уставший больше некуда. Задремать под шорох колес, свист и хлопки паровых струй, а также мерную ругань пассажиров. И все же он бы смирился с этим, все лучше, чем ночевать на улице в тридцать градусов мороза.

– Холод собачий, – Жорик попытался ходить по остановке, утрамбовывая снег и злясь на мир вокруг. – Когда он закончится?

– Может, никогда, – философски предположил Вася, подув на ледяные пальцы. – Может, это конец света, как думаешь? Будет один только снег, никакого тепла. Мы все замерзнем, а кто не замерзнет, тот станет словно неандерталец.

Жорик бросил на него скептический взгляд, выражая этим все свое презрение. Идиот, можно было прочитать в его глазах. Вася согласился.

– Гуфи, я гуфи, – рассмеялся он и со стоном поднялся. Сидеть было хуже, чем стоять, а стоять хуже, чем ходить – Друг, у тебя есть деньги? Я нищ, как крыса. Хотя…

Вася порылся в карманах и достал смятую бумажку. Этого бы хватило на половину оплаты такси.

– Если ты пустишь меня переночевать, я готов оплатить, – Жорик сунул руки в карманы и вытащил мелочь. Они подсчитали, и выходило, что у них ровно на одну поездку до дома Васи. Жорик жил дальше, каким-то чудом попав в Западный микрорайон, считавшийся весьма неплохим.

– Только будь осторожен, – попросил Вася, натягивая на глаза берет и отправляясь на поиски средства передвижения. – Брат совсем плох.

Жорик промолчал. Он знал Федю. Да и кто его не знал? Федя, старший Васин брат, умный и веселый человек. Таких, как он Жорик называл батарейками – там, где они появлялись, все начинало бить ключом и у всех возникала откуда-то энергия, желание что-то делать.

Жорик помнил, как на первом курсе увидел Федю, похожего на Васю, только гладко выбритого, элегантно одетого и с вечной улыбкой на губах. Он бросал теплые взгляды из-под длинных ресниц, дергал себя за мягкие пряди каштановых волос и всегда делился конфетами с одногруппниками брата. Вася его не ревновал, что удивительно.

А потом Федя перестал приходить.

– Это он тебя устроил в университет? – не утерпел Жорик, выискивая огоньки такси. Но пока что Ростов казался вымершей снежной пустыней.